История христианской Церкви том I, главы 1-8

1-7. ПЕРВЫЙ ТОМ. Глава 7

Пожар в Риме

После того, как оба апостола, Петр и Павел, во времена гонения на христиан приняли мученическую смерть от римского кесаря, то, конечно же, для всех нас весьма интересно узнать, каковы были подробные причины, которые привели к такому ужасному гонению. В этом отношении мы наряду со Священным Писанием должны обратиться также к человеческим летописям. Мы несколько сходим с фундамента богодухновенности, чтобы рассмотреть сомнительные римские летописи и труды церковных историков. Во всяком случае, мы должны констатировать, что все историки, как язычники, так и христиане относительно пожара в Риме и гонения на христиан в основном единодушны друг с другом.

В июле 64 года возник ужасный пожар в римском цирке, который неудержимо распространялся во все стороны и свирепствовал до тех пор, пока не превратил древний город, столицу кесаревской римской империи в груды пепла. Подгоняемый неистовым ветром пожар распространился с молниеносной скоростью. Гигантский город с его узкими улицами превратился в необозримое море огня.

Тацит, известный римский летописец, который из-за точности изложения фактов заслуживает преимущества перед всеми его современниками, рассказывает нам, что из четырнадцати частей Рима только четыре были пощажены огнем, тогда как три части были превращены в пепел, семь же других являли ужасное зрелище полураздавленных, полуторчащих домов. Неукротимая стихия свирепствовала шесть дней и семь ночей подряд с неослабной силой. Дворцы, храмы, статуи и памятники, набитые добром дома богачей наравне с хижинами бедняков — все было истреблено и превращено в пепел неудержимым разъяренным огнем. Неописуемы были страдания перепуганных жителей. Целый город представлял собой арену истребления. Дряхлая седина, слабые дети, беспомощные больные, обезумевшие от страха животные и люди, топчущие друг друга в давке... истошные крики задыхающихся в дыму и жару людей, предсмертные стоны и вздохи... чудовищная сцена! Куда ни оглянись, везде бушевало море огня. Многие в отчаянии прекращали попытку спастись и предавали себя добровольно в пищу огню.

Наконец, когда разъяренная стихия уже не находила себе пищи, пожар начал затихать. И со всех сторон слышался настойчивый вопрос: откуда возник пожар? Всеобщее мнение было таково: город подожжен преднамеренно! Это произошло по приказанию самого Нерона! Были замечены некоторые люди, которые вместо тушения пожара, распространятелями его, так что не подлежало сомнению то, что им было дано такое задание. Рассказывали также повсеместно, что во время пожара над башней был виден кесарь Нерон в чудовищном человеческом облике, играющий на своей любимой гитаре и воспевающий разрушение Трои, наслаждаясь пожаром.

Вставал вопрос: что же толкнуло Нерона уничтожить почти весь город Рим? Как ныне предполагают, он преследовал цель восстановить город по грандиозному плану в небывалой роскоши и великолепии, а потом назвать его своим именем. Вскоре после пожара он приступил к приготовлению этого. Он надеялся, что этим завладеет симпатией народа, что народ забудет о позорном, гнусном поджоге города. Нерон старался умилостивить людей своей щедростью. Но когда он потерял надежду умилостивить народ и богов, то впал в стремление свою вину свалить на других. Кто был бы более подходящим для этой цели, как не всеми ненавидимые христиане? Усердно распространялись слухи, что виновниками поджога являются злодеи-христиане. Тотчас начались бесчисленные аресты, чтобы, так сказать, воздать злодеям надлежащее наказание, на самом же деле усмирить недовольство народа.

Первое гонение при кесаре

С самого раннего времени христианство проложило себе Дорогу в Рим, и притом без посредничества какого-либо апостола. Вне сомнения, впервые оно было распространено теми, кто был обращен Петром в День Пятидесятницы. Ведь сказано, что среди слушателей его были «пришедшие из Рима, иудеи и прозелиты», находившиеся в то время в Иерусалиме. Также и Павел благодарит Бога в послании к Римлянам, что вера их «возвещается во всем мире». А также он приветствует Андроника и Юнию, сродников его и узников с ним, «прославившихся между апостолами» и прежде его еще уверовавших во Христа (Рим. 1,8.16,7). На этой основе Евангелие в этом городе более тридцати лет творило большие чудеса. Христиане стали отделившимся, отличающимся от других, особенным народом. Было известно, что они стали совершенно отличаться от иудейства, более того, они стали отрекаться от него.

Деятельность апостола и его сотрудников в течение двух лет неволи, вне сомнения, обратила еще многих римлян к вере. Христиане тех времен составляли не подпольную организацию, а широкоизвестную общину. Было известно, что среди них находятся и иудеи и язычники, представители разных слоев населения и классов, что там находятся люди из кесарева дома наравне с простолюдинами и даже с беглыми рабами. Страдания же, которые свалились на них, не были следствием их веры. Как мы уже видели, Нерон пожертвовал ими, чтобы отвратить ярость народа от себя и умиротворить гнев богов.

Это было первое гонение на христиан, возведенное в ранг закона, и в некотором отношении в летописях оно сравнивается с варварством. Нечеловеческая жестокость изыскивала все новые и новые способы мучительства, чтобы удовлетворить кровожадного Нерона, чудовищнейшего кесаря из самых чудовищных! Откровенные, миролюбивые, невинные последователи Иисуса подвергались неслыханному варварству: с них сдирали кожу, бросали диким зверям на съедение, выпускали на них голодных разъяренных псов...

Других же одевали в одежду, пропитанную воском или смолой, или другими какими-либо горючими смесями и привязывали к столбу так, чтобы и подбородок не мог шевельнуться, чтобы жертва имела «правильную осанку», и при наступлении вечера они поджигались в людных местах, освещая прогулку зрителей. Нерон предоставил свой собственный сад для такого зрелища. Он организовывал игрищ ные мероприятия для народа, в которых сам принимал активное участие. И хотя римляне были привычными к смертельным схваткам гладиаторов, все же они исполнились сострадания и жалости, видя беспрецедентную жестокость к христианам. Народ, наконец, уразумел, что они были принесены в жертву не для всеобщего благоденствия, а ради удовлетворения похоти нечеловека! Для самих же христиан смерть, в каком бы обличий она ни приходила, была не страшна, их страдания заканчивались скоро. Прежде чем из них зажигали костры в саду Нерона, души их были уже с Господом, на вечном покое в душистых благоухающих садах рая. Они были на том благословенном месте, куда вместе с Господом первым шагнул разбойник со креста! «Ныне же будешь со Мною в раю»!

Хотя летописцы в своих сведениях о размере и продолжительности этого чудовищного гонения не единогласны, но мы все же имеем убедительные основания думать, что подобное охватило всю империю и продолжалось до самой смерти Нерона. Это имело место в 68 году, приблизительно четыре года спустя после пожара Рима и через год после мученической смерти Петра и Павла. Это был ужасный конец. В смятении духа, в состоянии сомнения Нерон наложил на себя руки. В конце его правления христиане находились под угрозой тягчайшего наказания «за непослушание», приносимые в жертву различным идолам и истуканам. Таков был указ кесаря, и пока он существовал, гонения должны были продолжаться.

После смерти Нерона гонения прекратились, и христиане некоторое время вкушали относительный покой, продолжавшийся до вступления на трон Доминициана, который в нечестии немногим уступал своему предшественнику Нерону. Однако прежде чем мы перейдем к очередному гонению на христианство при этом кровожадном, чудовищном кесаре, хотим обратить внимание наших читателей на исполнение торжественных предостережений и пророчеств Господа над Иерусалимом и над Иудеей.

Разрушение Иерусалима в 70 году н.э.

Рассеяние иудеев и полное разрушение их города и храма, бесспорно, самое значительное событие последней половины первого столетия новой эры. Хотя общепринято считать, что это событие относится к истории иудейства, оно все же находится в полной взаимосвязи с церковью, где оно касается непосредственно не только буквального исполнения пророчеств Господа, но и самих иудейских христиан.

До смерти и воскресения Иисуса все помыслы Его учеников были тесно связаны с понятиями иудейства. В их представлении Мессия и храм нераздельно принадлежали друг другу, и они ожидали, что Он освободит их от римского рабства и исполнит пророчества относительно царства, храма и города. Однако через отвержение своего Мессии Израиль потерял, по крайней мере на время, свою надежду на обетования, которые были связаны с Сыном Давидовым. Вступительные слова из 24 главы Евангелия от Матфея весьма знаменательны: «И вышед Иисус шел от храма.» В глазах Бога храм фактически был пуст, потому что Тот, Кто составлял для храма все во всем, вышел из него и ушел от него. «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Матф. 23,38). Он созрел для истребления.

«И приступили ученики Его, чтобы показать здания храма» (Матф. 24,1). Они все еще были заняты внешним блеском и великолепием этого здания. Он же сказал им: «Видите ли все это? Истинно говорю вам, не останется здесь камня на камне, все будет разрушено.» Эти слова нашли свое воплощение спустя сорок лет через римских завоевателей, пророчество было исполнено буквально, как предсказал Господь: «Ибо придут на тебя дни, когда враги тебя обложат окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего» (Луки 19,43-44).

Осада города началась весной 70 года н.э. Когда ожесточенные попытки римлян пробить брешь в стене осажденного города не увенчались успехом, встретив напряженное, дважды превосходящее сопротивление мятежных иудеев, то взятие города казалось почти невозможным. Тогда римский главнокомандующий собрал военный совет. На повестке дня стояло три вопроса: брать ли город всеобщим штурмом, или же вновь укрепить осадные сооружения, разрушенные иудеями, и установить на них стенобитные метательные оружия, или, наконец, окружить город и взять его голодом и жаждой на измор? Предприняли последнее. Вся армия была откомандирована, был насыпан земляной вал вокруг города, и осада продолжалась до сентября. В течение всего этого времени осажденные терпели неслыханное бедствие. Наконец, город и храм впали в руки римлян. Тит хотел спасти храм с его бесценными сокровищами. Но против его приказа один солдат, взобравшись на плечи другого, бросил горящий факел в узкое отверстие позолоченной двери, в притвор, и там тотчас занялось бушующее пламя. Когда Тит увидел это, то немедленно поспешил в опасное место и приказал солдатам тушить пламя. Но все было напрасно. В чрезвычайной суматохе голоса не было слышно. Великолепие внутреннего убранства храма вызывало восхищение римского военачальника, и когда он увидел, что огонь еще не достиг святая святых, он предпринял вновь усиленную попытку остановить огонь. Однако уже было поздно. Пожирающий пламень двигался по всем направлениям и зажег все уголки храма, ранее пощаженные огнем. Воинственные и сребролюбивые, жадные солдаты уже не слушали приказы своего вождя. Тит не думал о том, что Больший, нежели он, давно уже отдал приказ, который гласит: «Не останется здесь камня на камне, все будет разрушено.» Должны были быть исполнены слова Господа, но не приказ Тита! Согласно этим словам, храм был разрушен до самого основания.

Описанию всех подробностей этого ужасного зрелища мы обязаны почти исключительно историку Иосифу, который в то время находился в лагере Тита между ним и иудеями в ближайшем окружении к нему и служил Титу. Стены и бастионы Сиона римскому военачальнику казались неприступными, потому он долго и усердно старался заключить с ними мирный компромисс. Но иудеи отвергли все его предложения, и тогда римляне осадили город. Иосиф рассказывает, что когда Тит вошел в город и своими глазами увидел укрепления, бастионы, высокие башни, огромные камни стен, всю неприступность крепости, то в изумлении воскликнул: «Воистину, Бог был на нашей стороне в сражении, и Бог Сам низверг иудеев из этой крепости!» Что смогли бы сделать машины или руки людей против такой крепости?! Это должен был признать языческий военачальник, неоспоримо, это была ужасная осада, ставшая решающим пунктом в мировой истории.

Сообщения Иосифа о страданиях иудеев во время этой осады настолько жуткие, что мы не решаемся их тут приводить. Число иудеев, погибших с 67 по 70 год до осады и во время нее от голода, внутрипартийных разногласий, от меча римлян превышает один миллион триста пятьдесят тысяч человек. Кроме того, около ста тысяч были проданы в рабство. Это были ужасные последствия неверия и отвержения строгих и полных любви предупреждений Мессии. Есть ли что удивительное в том, что Господь плакал об ожесточении ослепшего города? И можем ли мы удивляться тому, если евангелист наших дней, видя приближающийся суд Божий, плачет о погибающих грешниках? О, дал бы нам Господь такое сердце, которое могло бы иметь такие чувства, какие были в Нем, чтоб мы могли плакать так, как плакал Он!

Христиане, историю которых мы призваны рассмотреть, вспомнили предупреждения Господни и единодушно покинули Иерусалим прежде, чем началась осада. Они направились в Пеллу, деревню на той стороне Иордана, и оставались там до тех пор, пока не получили разрешения от Гадриана возвратиться к руинам родного города. Это произошло в конце первого столетия н.э.

Во время правления мягкосердечного Феспиана и сына его Тита число христиан чрезвычайно возросло. Мы, однако, не можем привести относительно этого никаких определенных доказательств, только выберем обстоятельства, о которых поговорим досконально.

Ужасное правление Доминициана

Доминициан, младший брат Тита, взошел на римский трон в 81 году. Характер его коренным образом отличался от характера отца и брата. Он начал гнать христиан, которых сносили и отец его, и брат. Он был труслив, подозрителен и жесток. Из-за неопределенного суеверного страха перед явлением так называемого Царя иудейского из рода Давидова, Который завладеет мировым господством, он начал преследовать христиан. Он не щадил даже самих римлян, будь то из самых знатных родов, если они исповедовали христианство. Некоторые были уничтожены тотчас, другие отправлены в ссылку. Его собственная племянница, Флавия Домицилла, жена кузена Клемена, вместе со своим мужем стала жертвой его жестокости, так как они приняли Евангелие Христа. Из этого мы можем установить, что Евангелие Христа принималось не только простолюдинами и низшими классами, но, несмотря ни на кесарский запрет, ни на меч, ни на огонь, властью Божьей, Его всемогущей благодатью проникало и во дворцы знати и даже во дворцы самих кесарей!

«После того, как Доминициан, — так повествует отец истории церкви Езебий, — в своей зверской жестокости множество благородных и отличных людей отвел в Рим и казнил там несправедливо, и множество достойных знатных людей отправил в изгнание, конфисковав их имущество; в своей ненависти и вражде против Бога в конце концов он стал верным преемником Нерона.» Так же, как и тот, он обожествил себя тем, что приказал оказывать божественные почести своей статуе. Кто смел противостоять этому приказу, тот обвинялся в государственной измене и присуждался к высшей мере наказания. Доминициан окружил себя множеством шпионов и доносчиков, вся задача которых состояло в том, чтобы выискивать новые жертвы и выдумывать новые обвинения. Участь бедных, ненавидимых христиан во время этого второго гонения была чрезвычайно прискорбна.

Однако конец этого честолюбивого, гнусного тирана был близок. Он имел обыкновение определенных им к смертной казни людей вносить в свиток, который хранил с большой предосторожностью лично у себя. Когда же однажды он Уснул на своей подушке, ребенок, который случайно играл в той комнате, увидел свисающий из-под подушки свиток, с жадным любопытством осторожно вытащил его из-под головы спящего кесаря и принес к императрице. Она же просто оцепенела, увидев среди имен осужденных на смерть и свое имя. Она тотчас взвесила грозящую ей опасность, и Доминициан, несмотря на его осторожность, трусливую предусмотрительность и хитрость, был убит двумя его телохранителями немедленно.

Краткое, но спокойное правление Нервы

В тот же самый день, когда Доминициан испустил свой запятнанный кровью дух, на трон по избранию сената взошел Нерва. Это свершилось 18 сентября 96 года. Нерва был человеком безупречной репутации. Время его правления было весьма благотворным для мирного созидания и возрастания церкви Божьей. Изгнанные Доминицианом были возвращены, и им было отдано отобранное у них имущество. Так и апостол Иоанн вернулся из ссылки с острова Патмос обратно в Азию, где вновь приступил к служению в тамошней церкви. Он прожил до правления Траяна и упокоился во Христе примерно в возрасте ста лет.

Нерва начал свое правление с устранения множества непорядков, с отмены несправедливых постановлений отметил себя и введением добрых законов и предоставлением щедрых льгот всякого рода. И поскольку он чувствовал себя незрелым для исполнения возложенных на него обязательств, то взял себе в помощники Траяна, так сказать, сокесарем и прямым сонаследником трона. Он умер уже в 98 году.

Положение христиан во время правления Траяна

Поскольку земная история церкви того времени, говоря по-человечески, определялась волей единственной личности, то это привело к тому, что смысл и характер правления тех дней соотносится с личностями правителей. От римских кесарей, правящих в те времена, главным образом и зависело положение христиан.

Траян — известнейший римский кесарь. Его победоносные походы настолько распространили территорию империи, что она чрезвычайно возросла по сравнению с той, которую занимала раньше. Во времена его правления над всеми странами тяготел страх перед римским воинством и его военным искусством. Обладая смелостью и живостью духа, имея острую прозорливость, он был таким же способным правителем, как и военачальником и мужественным воином. Под его скипетром Рим достиг апогея расцвета. Однако в отношении истории христианства его характер представляется в менее благоприятном свете. Он питал сильное предубеждение против христиан и поощрял их гонение. Кажется, он носился мыслью вообще истребить имя Христа.

Однако, несмотря на римское кесарство, римские темницы и эшафоты, христианство ускорило свое неуклонное движение вперед. Несмотря на неполных семь десятков лет после смерти Христа, в некоторых местах христианство достигло такого продвижения, что, казалось, оно представляло серьезную угрозу бастионам врага. Языческие храмы пустовали, поклонение богам было запущено, только изредка приносились жертвы. Разумеется, это привело, как было однажды в Ефесе, ко всеобщему возмущению против христианства. Те же, чье достояние в той или иной мере зависело от идолослужения, неустанно являлись к правителям разных провинций с жалобами и обвинениями на христиан. Такое имело место особенно в Малой Азии, где христианство преобладало.

Так многие христиане в 110 году н.э. были приведены на скамью подсудимых молодым Флинием, который правил тогда Вифинией и Понтом. Флиний, мудрый, красноречивый и добродушный человек, приложил много усилий к тому, чтобы лично самому познакомиться с основными принципами и обычаями христианства и пришел в великое смущение, когда увидел, что многие из них были уничтожены, не совершив никакого преступления, будучи неповинны ни в чем. До этого времени он ничуть не заботился об этом и не издавал никаких законов. Постановления Нерона, утвержденные сенатом, были на вооружении Доминициана, а затем были подняты на высоту Нервой. В таких обстоятельствах Флиний обратился к своему господину, кесарю Траяну, за советом. Обмен письмами, происшедший на этом основании, с полным правом может быть назван частью истории церкви, весьма ценной и документальной и поэтому заслуживающей нашего пристальнейшего внимания. Мы передадим, однако, лишь ту часть переписки, которая распространяется на христианство и; непосредственно касается характера христиан.

Письмо Флиния кесарю Траяну

«Всяких тебе благ! У меня уже вошло в привычку приносить для твоего рассмотрения всякое дело, в котором я не уверен или сомневаюсь. Потому что кто может лучше тебя управлять моими нерешительными суждениями или же пополнить мою некомпетентность в познаниях? До моего вступления в управление этой провинцией я никогда не вел допроса христиан. Я в этом некомпетентен и не могу решить, какова цель судебного расследования и наказания в этом деле... и как далеко должно это простираться... Между тем я поступал с такими, которых приводили ко мне, как христиан, так: я спрашивал их, действительно ли они христиане. Когда они признавались в этой вине, то я во второй раз и третий под угрозой смертной казни задавал тот же самый вопрос. Если они упрямо настаивали на своем, то я приказывал их уничтожить... Недавно ко мне пришло анонимное письмо, где был дан список имен, которые при допросе отреклись от Христа, говоря, что они никогда не были и не являются христианами. Они даже клялись богами, как я предписал им, и возливали благовония и вина пред богами, тем понося Христа, на что, как мне говорили, Истинный христианин никогда и ни за что не пойдет. Потому я решил за лучшее отпустить их. Другие же сначала объявляли, что они христиане, а затем отрекались от Него... О их прежней религии они говорили, что это преступление или заблуждение и сообщали следующее: они имели обыкновение в определенный день перед восходом солнца собираться вместе и совместно воспевать гимны Христу, как Богу, давать перед ним свои обеты никогда не делать нечестия, не заниматься кражей, воровством или блудом, не нарушать данного слова, не удерживать данного им в залог. После же этого их обыкновением было принимать участие в безобидной трапезе, на которой все они поступали без какого-либо нарушения порядка. И этот последний обычай они исполняют, несмотря на то, что по твоему повелению обнародован мною указ, запрещающий всем общинам поступать так.

После этого сообщения ко мне были приведены две женщины, о которых было сказано, что они диаконис, которых я допрашивал с применением пыток, однако я ничего не мог вытянуть из них, кроме злостного чрезмерного усердия в иноверии. Теперь, представив тебе все эти судебные разбирательства, я прибегаю к тебе за советом. Число обвиняемых так велико, что дело заслуживает серьезного разбирательства. Многие из обоих полов всех возрастов уже обвиняются и еще будут обвиняться. Не только города, но и малые деревни, и полупустынные места переполнены этими иноверцами, не замечать которых, по моему мнению, положит конец им. Правда, языческие храмы, которые недавно оставались пустыми, сейчас посещаются с большим усердием, священные традиции после некоторого прекращения, вновь соблюдаются. Подобно этому и жертвенные животные, долгое время никем не покупаемые, вновь находят своих покупателей. Из этого можно сделать вывод, что возможно многое из утраченного возвратить, если обеспечить прощение кающимся.»

Ответ Траяна Флинию

«Ты совершенно верно вел дела свои относительно христиан, мой милый Флиний. На самом деле нет же всеобъемлющего правила, которое подходило бы во всех случаях без исключения. Этих людей не надо разыскивать. Но если они приведены к тебе, то предавай их смерти, однако с той оговоркой, чтобы всякий, кто отречется от Христа и в доказательство этого призовет наших богов, каково бы ни было его прошлое, ради его раскаяния должен быть прощен. Анонимные жалобы ни в коем случае не должны приниматься во внимание, ибо это весьма опасное делопроизводство, и полагаться на такое ненадежное основание не согласно с ДУХОМ нашего времени.»

Ясные и внушающие доверие свидетельства обоих этих писем вызывают в сердцах христиан, в мыслях и чувствах их глубочайший интерес. Первое послание Петра было адресовано именно к таким страдальцам, из которых одни еще были живы, а некоторые уже почили. По всей вероятности, Петр сам работал среди них. Потому они заранее были научены и наставлены быть готовыми «всякому требующему у вас отчета в вашем уповании дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3,15). Все эти послания со стороны Бога были направлены на то, чтобы укрепить этих беспорочных христиан перед неправедными, неразумными действиями Флиния. Петр в своем послании рассматривает христиан как путников в пустыне, а Бога — как превознесенного над праведными и над неправедными Вседержителя. «Очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их. Но Лицо Господа против делающих зло» (1 Пет. 3,12). При виде вышеизложенной сцены (причем мы не можем отказать в нашем внимании Траяну и Флинию, как языческим правителям) уместен вопрос, требующий ответа: какова была и есть

Истинная причина гонения?

Хотя для гонения христиан можно было бы предположить многие основания, мы все же верим, что истинной причиной гонения является вражда человеческого сердца, которая была направлена к жизни и хождению Его святых. Свет, излучающийся через верующих, освещает окружающую тьму и обнажает противоречивость лжеисповедателей, выявляя их жизнь во зле вдали от Бога, и осуждает это. Враг пользуется этим для того, чтобы направить спящих, погрязших в страстях и похотях мироправителей тьмы века сего на то, чтобы они гнали и преследовали носителей света. «Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет» (Иоан. 3,20). Это испытывали христиане на себе во все времена: как в добрые солнечные дни, так и во дни штормов и ураганов. Если мы живем по духу и истине Христа, то не избежим гонения, будь оно явное или скрытое. Великий апостол язычников во втором послании к Тимофею открыто заявляет: «Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (3,12).

Эта истина, данная в наставление и управление церкви для всех веков, нашла отличную иллюстрацию в отношении Флиния к христианам из Вифинии. Все историки древности говорят о Флинии, как об умнейшем, добродетельнейшем человеке тех времен. К тому же он был весьма богат; имея склонность благотворить, помогал многим, был весьма добр и дружелюбен. Имея о человеке такое свидетельство, невольно задаешься вопросом: как смог такой добродетельный римлянин, правитель, стать таким жестоким гонителем христиан? Флинии сам ответил на этот вопрос в своем письме: он гнал просто потому, что они верили в Христа, ни по какой другой причине! Как через друзей, так и через врагов он имел свидетельство, что христиане ни в нравственном, ни в общественном, ни в политическом отношении не виновны ни в каких преступлениях. И тем не менее он приговаривал их на смерть, если они трижды отвечали утвердительно на вопрос, христиане ли они. Единственным оправданием своим неправедным действиям как правителя города он выставлял их «злостное, чрезмерное усердие в иноверии». Он истреблял их потому, что они были настойчивыми исповедателями той религии, которая не являлась государственной.

В те времена на основании личной вражды, ненависти, или каких-либо низких побуждений многие вероломным образом были обвинены в христианстве, тогда как на самом деле они ими не были. Обвиняемый подвергался жестокому допросу, после чего обязан был принести жертву божествам, поклониться статуе кесаря, отречься от Христа и поносить Его. Исполнивший эти требования освобождался. Однако, по свидетельству самого Флиния, ни один из истинных христиан не подчинялся этим требованиям. И все же Флинии, стремясь принудить христиан признать тяжесть предъявляемого им «преступления», прибегал к нечеловеческому обыкновению применять жестокие пытки. Но вместо ожидаемого разоблачения якобы мятежного, непокорного характера христианской церкви, он ничего иного не находил, «кроме злобного, чрезмерного усердия в иноверии». Ничего иного не срывалось с уст бедных пытаемых мучеников, кроме исповедания их веры в распятого, воскресшего и превознесенного Господа Христа!

Одно говорит в пользу Флиния, что он утверждал свои приговоры, в отличие от своего друга Тацита, который без всякого следования на основании слухов предавал христиан на смерть, лишь после тщательного разбирательства, точно убедившись в том, что перед ним истинный христианин. С другой стороны, вне сомнения, он подлежит большему осуждению! Как должны мы объяснить себе, почему такой человек мог предавать смерти невинных людей? Ответ один: просто за то, что они верили в Иисуса. Для ближайшей дискуссии и рассмотрения внешней стороны этого вопроса обратимся к исследованию кажущихся причин гонения.

Римляне, по своему свидетельству, были терпимы ко всем религиям, которые не угрожали всеобщему благоденствию. Они разрешали иудеям жить по их законам. Отчего же произошло такое, что они крайне ожесточились против христиан? Представляли ли они угрозу их благоденствию? Могла ли возникнуть такая угроза со стороны людей, чья жизнь была безупречна, чье учение основывалось на чистой истине неба, чья религия служила лишь к общему благу, как в общественной, так и в личной жизни? Мы попытаемся ответить на эти вопросы и начертить картину неизбежных причин гонения.

1. Христианство, в противоположность всем остальным религиям, которые предшествовали ему, по своей сущности наступательно-воинствующее. Иудейство было законченным, оно было религией лишь одной нации. Христианство же было объявлено религией всего человечества, то есть всего мира. Это было совершенно новое. Заповедь Христа своим ученикам гласила: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мар. 16,15). Они должны были идти и объявить войну заблуждениям во всех их формах и проявлениях. Победа, которую они должны были одержать, состояла в том, чтобы обрести сердца для Христа. «Оружия воинствования нашего, — говорит Павел, — не простые, но сильные Богом на разрушение твердынь. Ими ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушании Христу» (2 Кор. 10,4-5). В этой схватке вековыми устоями и мерзкими обычаями язычества христиане едва ли могли ожидать чего-либо другого, кроме как противоборства, гонения, страданий.

2. Языческие религии, которые были обречены на гибель наступающим христианством и на самом деле быстро исчезали перед христианством, имели государственный статус. Они так тесно срослись с гражданскими и общественными устоями, что наступление на религию неизбежно приводило бы к разрыву этих устоев. Если бы древнее христианство вступало в компромисс с миром, как делает нынешнее, то оно избежало бы многих гонений. Но тогда время для такового спящего состояния еще не пришло. Евангелие, проповедуемое тогдашними христианами, чистота учения и жизни, которым они искренне следовали, потрясали все устои древней, глубоко укоренившейся государственной религии.

3. Христиане, соответственно реалиям, отделялись от язычества и стали обособленным отделившимся народом. Они не могли поступать иначе, как только осудить многобожие и гнушаться таких религий, которые резко противоречили единому Богу и Сыну Его Иисусу Христу. Римляне сделали из этого вывод, что христиане ненавидят весь род человеческий, потому что отвергают все религии, кроме своей. Их называли «атеистами» (отвергающими бога), потому что они не верили языческим божествам и отвергали поклонение им.

4. Христианское Богослужение отличалось простотой и смирением. Христиане собирались до восхода и после захода солнца, чтобы никому не дать повода к преткновению. Они воспевали Христа как своего Бога, преломляли хлеб в воспоминание любви Того, Кто умер за них, они назидали Друг друга и обязывались ходить свято. Но они не владели ни великолепными храмами, ни статуями, ни порядками священства, не закалывали жертв. Разница между ими и любым другим культом римской империи разительнейшим образом бросалась в глаза. Язычники в своем неведении из этого заключили, что христианство совсем не религия и что в основе их собраний заложено нечто недоброе. Иначе ли смотрит нынешний мир на христиан? Не говорит ли он о тех, кто поклоняется Богу в духе и истине, что у них нет никакой религии? Христианское Богослужение в его истинной простоте без храмов, пресвитеров, уставов и церемоний ныне так называемым номинальным христианством не лучше понимается, чем тогдашним языческим Римом. Несмотря на это, остаются незыблемыми слова Христа: «Бог есть Дух и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Иоан. 4,24).

5. Распространение христианства глубоко затрагивает сиюминутные интересы многих людей. Это обстоятельство постоянно дает повод для ожесточеннейшего гонения и вражды. Множество священников, ваятелей идолов, торговцев, чародеев, прорицателей и других дельцов находили отличнейшее средство к существованию во всеобщем идолопоклонстве.

6. Все, кому христианство грозило потерей выгодного ремесла, всеми способами и средствами стремились задержать продвижение христианства. Они выдумывали и распространяли о христианстве всякую наглую ложь и клевету. Лукавые священники и злостно-хитрые провидцы легко склоняли всеобщее мнение к тому, что все бедствия, которые постигают людей, как, например, войны, град, болезни, посылаются разгневанными богами за то, что они терпят в своей среде христиан, прогневляющих богов.

Это были ежедневно обновляющиеся, никогда не прекращающиеся причины гонения христиан. Вера же видела во всем этом руку Господню и слышала Его голос: «Вот Я посылаю вас, как овец среди волков. Итак, будьте мудры, как змеи, и просты как голуби. Остерегайтесь же людей, ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас. И поведут вас к правителям и царям за Меня для свидетельства пред ними и язычниками... Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, не мир пришел Я принести, но меч» (Матф. 10).

Быстрое распространение христианства

Несмотря на ожесточенное противостояние, с которым церковь встретилась с самого начала, христианство распространялось быстро. Это достигалось Божьими причинами и средствами. Они в самих себе несли доказательство этого. Дух Божий, излившийся в День Пятидесятницы, силой свыше сотворил Себе жилище, как в церкви вообще, так и в отдельном ее члене в частности. Это и было истинным источником успеха евангелизации мира. «Не воинством и не силою, но Духом Моим, — говорит Господь Саваоф» (Зах. 4,6-7). Об этом и сказал Господь: «Се, Я с вами во все дни до скончания века» (Матф. 28,10). Рассмотреть истинность этого применительно к церкви является нашей целью в данный момент.

1. Основной причиной быстрого распространения христианства является то положение, что оно подходит абсолютно всем людям любого возраста, любой нации, любого положения. Оно обращается ко всем, как к погибшим, и у всех видит одну и ту же нужду. Оно равно подходит как к царю, так и к заключенному, как к священнику, так и к простолюдину, как к богатому, так и к бедному, к старому и к малому, к образованному и к неучу, к нравственному и к безнравственному. Это религия Бога для сердца, в котором она находит место неограниченной силы и власти. Евангелие объявляет себя силой Бога во спасение всякого человека верою. Оно обещает человеку вознести его на сияющие вершины вечной славы, исторгнув его из «ада преисподнего, из тинистого болота». Кто может оценить действие, которое имела проповедь Евангелия, несмотря ни на какое преследование, на души помраченных язычников?! Тысячи и миллионы, уставшие от мертвой, бесполезной религии, ответили на его небесный призыв, объединились вокруг Имени Иисуса, с радостью переносили разорение имущества и были готовы на всякое страдание, на всякое поношение. В новой религии торжествовала любовь, а в старой — ненависть.

2. Утверждение, подчинение и исполнение всех земных соотношений или обычаев, которые соответствовали воле Божьей, были следующим основанием для охотного принятия Евангелия среди язычников. Каждый из них был призван оставаться в том окружении, в котором был спасен, и там прославить Бога. Благословение, которое приносило Евангелие мужчинам, женщинам и детям, свободным и рабам, было невыразимо. Любовь, радость, довольство, порядок, которые царствовали среди христиан, были для язычников совершенно новым и переполняли их изумлением. Христианин, живший в начале второго столетия, описывает своих единоверцев следующим образом: «Христиане не отличаются от других ни жилищем, ни языком, ни обычаями. Они не живут в каких-либо отдельных городах, не говорят на какомто непонятном языке. Они живут в городах эллинов, варваров, там, где определено им жить по жребию свыше, соблюдая обычаи страны в отношении одежды и пищи и других внешних дел. И все же они являют собой удивительное, бросающееся в глаза свойство в их хождении. Они соблюдают установленные законы и своей собственной жизнью покоряют эти законы» (История церкви по Неандору).

3. Безупречная жизнь истинных христиан, Божественная чистота их учения, радостная выдержка в страданиях, которые были хуже смерти, спокойное принятие самой смерти, их равнодушие ко всему тому, к чему обычно непреодолимо тяготеет честолюбие, их чистосердечная, откровенная вера перед лицом угрозы разорения имения и даже самой смерти — все это способствовало быстрому и всепокоряющему распространению Евангелия, распространению христианства. «Ибо кто, — говорит Тертуллиан, — взирая на эти факты, не почувствует стремления исследовать причины этого? И кто после тщательного исследования не примет христианства? И кто, приняв христианство, откажется от права страдать за него?» После этих немногих объяснений читатель может себе составить заключение, что могло способствовать, а что могло препятствовать распространению Евангелия. Ничего не может быть интереснее для сердца христианина, чем изучение этого огромного всемирного дела. Служители Господни в большинстве своем были простыми, неграмотными людьми, при этом они были бедны и лишены всяких человеческих средств помощи. Несмотря на это, за короткий срок они убедили многих оставить религию отцов и принять новую, и именно такую религию, которая вступала в непримиримое противоречие с природными склонностями человеческой натуры, мирскими удовольствиями, на протяжении многих веков высоко чтимыми традициями народов. Кто мог облечь в такую силу и власть христиан? Безусловно, это был Дух Святой, вложивший в проповеди первых благовестников непреодолимую власть и силу. Мощное влияние, которое они оказывали на сердца людей, было Божественным. Благодаря этому произошла полная перемена: каждый верующий был рожден свыше, стал новой тварью во Христе Иисусе.

Менее чем за сто лет со дня Пятидесятницы Евангелие проложило себе путь в большинство провинций римской империи, и многие из новообращенных понесли Благую Весть вширь и вглубь всей земли. Из нашего описания жизни апостола Павла, как из перечня его миссионерской деятельности, мы видим, как утверждалось христианство в великих городах: Антиохии, Сирии, Ефесе, Азии, Коринфе и Греции, и как с тех мест распространялось сильное влияние на окружающие города и селения.

Чем были эти города для Сирии, Азии и Греции, тем был город Карфаген для Африки. Когда Скапула, правитель Карфагена, угрожал тамошним христианам ужасными наказаниями и казнями, Тертуллиан убедительно воззвал к нему одуматься: «Что ты хочешь сделать, — сказал он, — с этими бесчисленными тысячами мужчин и женщин разного возраста и положения, которые добровольно отдадутся тебе в жертву? Сколько костров и мечей потребуется тебе для этого? Какие страдания выпадут на долю Карфагена, если ты хочешь по крайней мере десятую часть жителей уничтожить? Что будет, если в числе жертв окажутся твои близкие родственники и соседи, такие же почтенные мужчины и женщины, возможно, такого же ранга и положения, как и ты, из видных людей, которые являются родственниками и друзьями тех, которых ты причисляешь к числу своих наилучших друзей? Потому остановись и откажись от своего намерения, если не ради нас, то ради самого себя!»

После этой краткой речи обратимся снова к историческим событиям. Первое, что заслуживает нашего внимания, есть

Мученическая смерть Игнатия

Ни одно событие из ранней истории церкви не сохранилось в таком подробном изложении, как мученическая смерть Игнатия, епископа из Антиохии. Ни одно событие из древности настолько не известно, как его путешествие из Антиохии в Рим, как узника, в цепях.

По единодушному изложению историков, Траян со своим воинством посетил город Антиохию в 107 году из-за парфян. Что побудило его на это, трудно установить. Однако, известно, что во время своего пребывания он дал приказ преследовать христиан. Игнатий, заботясь о церкви в Антиохии, пожелал отдать себя в руки Траяна, чтобы по возможности отвратить угрозу преследования церкви. С этим намерением он изложил перед Траяном истинный характер и положение христиан и просил позволить ему умереть за них.

Подробности этого разговора запечатлены в записях многих историков. Однако древние истории об этом в высшей степени недостоверны, так что мы не можем оставить это без внимания. Разговор закончился осуждением Игнатия. Кесарь приказал привести его в Рим и бросить на растерзание зверям на потеху публики. Игнатий с радостью принял этот приговор в сознании того, что он удостоен пострадать за Имя Иисуса и стать жертвой за святых.

Он был предан под присмотр десяти воинов, которые обращались с ним с большой жестокостью. Игнатий к этому времени был весьма стар, так как сорок лет был епископом в церкви в Антиохии. Невзирая на это, воины подгоняли его, стремясь достигнуть Рима до конца увеселительных зрелищ. Он был доставлен в Рим к заключительному дню увеселительных зрелищ и тотчас приведен в амфитеатр, где перед глазами зрителей был растерзан зверями. Изнуренный непосильной тяжестью долгого пути, усталый пилигрим из пастей зверей перешел в блаженный райский покой в присутствие Бога.

Возникает вопрос, почему Игнатий должен был проделать такой долгий путь из Антиохии в Рим, чтобы там наконец принять мученическую смерть? Ответ на этот вопрос должен крыться только в предположении. Возможно, Траян хотел нагнать на христиан страх тем, что он такого выдающегося, высокочтимого и известного человека, как Игнатий, в цепях повел на чудовищную и позорную смерть. Если же кесарь действительно лелеял такую надежду, то он вынужден был очень скоро разочароваться. Его предприятие вызвало диаметрально противоположное действие. Как только распространились слухи о том, что любимый епископ арестован и находится в пути в Рим, церкви со всей округи получили возможность послать своих представителей на место казни, чтобы приветствовать и ободрить его в последний раз. Так он был укреплен и утешен доказательством любви, они же радовались привилегии видеть любимого епископа в прощальный час и радовались небесному благословению, почивающему на нем. Многие были укреплены его поведением мужественно идти навстречу мученической смерти, и, возможно, у некоторых возникло желание принять венец мученика. Среди тех, кто приветствовал Игнатия, находился и Поликарп, епископ из Смирны, ученик апостола Иоанна, который позже ради Евангелия также пожертвовал своей жизнью. Игнатий, по рассказам историков, на пути написал семь писем, которые по предвидению Бога были сохранены, и в которых заключена большая ценность.

Писания патриархов церкви и Священное Писание

Хотя Игнатий, как святой Божий и как почтенный мученик за дело Христа, заслуживает искреннего нашего внимания и почтения, мы все же не должны проходить мимо того факта, что его письма не есть Священное Писание. Как бы они ни были интересны и поучительны, все же они не могут претендовать на то, чтобы им безоговорочно верили. Наша вера должна опираться на незыблемое основание Слова Божьего. «Священное Писание — единственное, — как сказал некто, — величественно обособленное, возвышенно поучительное. Оно непостижимым совершенством отличается от всего того, что оставлено нам в писаниях послеапостольских мужей, так что их писания могут нам служить в большей мере как предупреждение, нежели назидание,» хотя эти первые христианские писатели могут претендовать на наше искреннее внимание и почтение. Они были современниками апостолов, они вкушали привилегию слышать наставления из их уст, лично принимать от них поучения. Они делили с ними тяжести труда проповеди Евангелия, ежедневно общались с ними. Павел говорит о Клименте, так называемом апостольском отце, как о своем сотруднике, имя которого в книге жизни (Фил. 4,3). Что он говорит о Тимофее, это может быть отнесено на долю многих других: «Ты последовал мне в гонениях, житии, расположении, вере, великодушии, любви, терпении, в гонениях, страданиях» (2 Тим. 4,10-11)!

Естественно, от таких высокочтимых людей мы должны были бы ожидать здорового апостольского учения, верного повторения истин и поучений богодухновенных апостолов. Однако этого, к сожалению, не случилось. Игнатий, старший среди послеапостольских отцов, ставший примерно в 70 году епископом в Антиохии, был учеником апостола Иоанна и пережил его всего на семь лет. Конечно же, от такого человека должно было бы ожидать абсолютного единодушия с учением апостола. Однако это не так. Определенные писания, которые направлены от Бога непосредственно к душе, очень отличаются от писем Игнатия и других отцов церкви. Слово Божие есть для нас единственный верный и надежный путеводитель. Как же своевременны на этом основании слова из первого послания Иакова: «Что вы слышали от начала, то и да пребывает в вас. Если пребудет в вас то, что вы слышали от начала, то и вы пребудете в Сыне и Отце» (1 Иоан. 2,24). Очевидно, это место Писания стоит в особенном отношении к Личности Христа, а, таким образом, и к Писаниям из Нового Завета, в котором мы находим откровение Отца о Сыне, Который возвещается нам через Святого Духа. В посланиях апостола Павла мы находим полное снятие покрова с Божьего совета относительно церкви, Израиля и язычников. Потому, если мы хотим стать на истинное основание веры, то должны идти дальше этих отцов церкви. Мы должны идти к тому, что «вначале было». Это есть единственный Божий авторитет для верующих, это единственно обеспечивает наше пребывание «в Сыне и Отце».

Письма Игнатия долгое время являлись большим авторитетом для англиканской высшей церкви. Почти все доказательства, которые были на пользу их членов и составляют систему епископства, основаны на этих письмах. Игнатий тут весьма добивается подчинения под сильную епископскую власть и превозносит ее так высоко, что некоторые склонны ставить под сомнение их подлинность, тогда как другие предполагают, что многое должно быть предпринято, чтобы послужить в интересах епископства. Мы же, между тем, не желаем вдаваться в споры и состязания по этому пункту, но обратимся к нашей цели — исследованию истории, которое мы прервали со смертью Траяна. Он умер в 117 году. После него на трон взошел Адриан. О состоянии церкви в дни правления этого кесаря мы поговорим дальше.

Правление Адриана и Антонина (117-180 годы)

Хотя было бы не совсем справедливо ставить Адриана и обоих Антонинов на первую ступень рядом с гонителями церкви, все же в их времена многие христиане подвергались жесточайшим страданиям и насильственной смерти. Ужасное обыкновение сваливать всякую вину за всеобщие бедствия на головы христиан и проливать их кровь перед алтарями богов в умилостивление их продолжалось и впредь и одобрялось воинственными кесарями, тогда как равнодушие других оставляло идти этому своим чередом. Во время правления второго Антонина, Марка Аврелия, гонение на христиан достигло ужасных размеров. Оно уже не ограничивалось яростью народа, а было поставлено на основу высшего авторитета. Слабая защита двусмысленного постановления бывших кесарей Траяна, Адриана и первого Антонина, данная христианам, была уничтожена, и возбужденным страстями идолослужителям дан был зеленый свет на преследование и истребление христиан. Для исследователей истории христианства предоставляет большой интерес рассмотреть, как в течение правления одного кесаря, который показал себя высокообразованным, любознательным и вообще человеком мягкого характера, могло произойти такое.

В течение шестидесяти лет царило относительное спокойствие. Евангелие за это время во многих отношениях делало немалое продвижение вперед. Во многих местах империи возросло число христианских церквей, и их влияние и благосостояние умножалось. Многие богатые, исполнившись любовью Божьей, делились своим богатством с бедными, объезжали окрестности, проповедуя Евангелие там, где оно еще не было проповедано, а когда Божье семя спасения было уже посеяно, шли еще дальше, в другие местности. Было невозможно, чтобы Святой Дух и дальше мог действовать так, не вызывая зависти и вражды со стороны защитников государственной религии. Аврелий смотрел глазами язычника и видел, насколько действеннее влияет христианская религия на сердца людей по сравнению с его языческой философией. И он стал непримиримым гонителем христианства и поощрял провинциальные власти уничтожать всех, кто, по его мнению, стоял на пути его авторитета, кто вел упрямое противоборство против язычества. Однако Евангелие благодати Божьей стояло выше правления Аврелия с его мечом, с его львами, и кесарь не мог остановить триумфальное шествие по земле благодати свыше! Несмотря на кровопролитное гонение, христианство распространялось быстро, проникая во все уголки земного шара.

Этим мы подошли к концу первого и к началу второго периода церкви. Обозначенное в послании к семи церквям состояние ефесской церкви закончилось со смертью Антонина Фиуса в 161 году, и описанное о смирнской церкви имело начало со вступления на трон Антонина Аврелия. С изданием нового указа этого кесаря в Азии началось ожесточенное гонение на христиан, под тяжестью которого особенно пострадала смирнская церковь. Заслуженно высоко чтимый епископ тогдашней смирнской церкви во время этого гонения принял мученическую смерть. Однако мы хотим в оправдание нашей точки зрения рассмотреть послания к двум церквям: к ефесской и смирнской.

Послание к ефесской церкви (Откр. 2,1-7)

Наивысшей целью церкви на земле было назначение стать столпом и утверждением истины. Она была определена стать Божьим светильником. Ее символ, таким образом, есть «золотой светильник», носитель света. Она должна была стать верной свидетельницей того, что Бог во Христе открыл на земле и что Он есть сейчас, когда Христос находится на небе. В послании церкви в Ефесе высказано предупреждение, что она как сосуд свидетельства будет устранена, если не останется в своем первом состоянии. И — ах! она пала, как обычно происходило с творением! Ни падший ангел, ни Адам, ни Израиль, ни церковь не сохранили своего первого состояния. Господь сказал ей: «Имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся и твори прежние дела твои, а если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься» (Откр. 2,4-5).

Тем не менее в этой церкви было еще много такого, что заслуживало похвалы Господа, и Он отмечает похвалой все, что достойно. Ефесские христиане как церковь показали выдержку, они терпеливо переносили многое и не уставали, они не могли сносить злое, то есть тех, которые стремились занять высшие места в церкви. Тем не менее Господь чувствует, что Он уже не является в их сердцах единственным предметом их любви. «Ты оставил первую любовь твою.» Он говорит, как один из обманутых. Они перестали радоваться в Его любви, а потому любовь Его была отнята от них в той именно мере. «Первая любовь» есть плод благословенный нашего высокого признания Господней любви к нам. Внешнее свидетельство может цвести пышным цветом, но Господь знает, насколько это искренне, свято и верно. Внешнее — это не то, что Он ценит в высшей степени. Он утверждает и запечатлевает в преданных Ему сердцах лишь то, что является плодом собственной, самоотверженной и совершенной любви. Он имеет на земле Невесту и желает, чтобы все ее стремления, вся ее любовь принадлежали лишь Ему, чтобы она сохраняла себя ради Него чистой и беспорочной на путях мира сего. Он желает не только того, чтобы мы были спасены и чтобы во всяком благочестии были бы для Него свидетелями, хотя это весьма истинно и важно, но Он желает иметь нас во всех делах для Христа, как Невесту для Своего Сына. Это должно быть поистине первым и последним нашим постоянным и вернейшим помышлением. Мы обручены с Христом, и Он доказал нам совершеннейшим образом полноту и верность Своей любви. Но как же обстоят дела с нашей любовью к Нему?

Вышеописанное состояние ефесской церкви соответствовало состоянию всей тогдашней церкви. Потому это вызвало необходимость, чтобы Господь держал в Своей руке розгу для наказания. Церковь в то время уже уклонилась со своего первого положения. Уже апостол Павел вынужден был сказать: «Все ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу» (Фил. 2,21). И: «Все асийские оставили меня» (2 Тим. 1,15). За этим неизбежно должны были последовать скорби, и они возвещены в послании к смирнской церкви. Хотя Господь поступает со Своей спотыкающейся, падающей церковью в полной благодати и любви, Он в то же время справедлив и должен наказывать зло. Потому в семи посланиях к семи церквям в Откровении Он показан не как Глава Своего Тела и не как Жених Невесты. Он ходит посреди семи золотых светильников и имеет символ судьи: «Очи Его, как пламень огненный, и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи.»

Уже в обращении к ефесской церкви наблюдается сдержанность. Это соответствует Его местонахождению, ибо Он ходит посреди золотых светильников. Он не пишет, как некогда через Павла, «находящимся в Ефесе святым и верным во Христе Иисусе» (1,1), но к «ангелу» церкви. Это обращение пробуждает мысли о значении заступничества. В Священном Писании мы часто находим подобное. Так в Ветхом Завете, к примеру, мы читаем об ангеле Господнем, об ангеле Завета, а в Новом Завете — об ангелах детей. Далее в Деяниях апостола 12 сказано: «Это ангел его» (Деян. 12) относительно Петра. Таким образом, ангелы, когда они являются не как вестники небесные, то предстают, как репрезентация, или представление того, что невидимо, или же не мыслится как присутствующее лично. Здесь, в Откровении, они характеризуются как таинственные заступники церквей, каждой церкви по отдельности, к которой пророк направляет послание.

Послание смирнской церкви (Откр. 2,8-11)

Наш интерес к истории церкви умножится, если мы познаем, что Господь Сам заранее изъяснил ее грядущие изменения. Внешнее состояние церкви соответствует периоду времени до смерти первого Антонина, в какой мере это дают нам установить внушающие доверие составители истории, сравнительно с тем положением, которое мы находим в послании к ефесской церкви. Внешне кажется, здесь еще много выдержки и ревности, в которых верующие были неутомимы. Они показывали также любовь, чистоту, преданность и святое мужество, с помощью которых при наличии большой готовности к страданиям всякого рода выносили все во Имя Господне. В то же время в их церковь нашли доступ лжеучения, и многие ради получения высоких мест в церкви прилагали недостойное усердие. Бывшее самоотречение, забота о Христе и Его прославлении, этот первый плод Его благодати, исчезли. Говоря историческим языком, наступил тот период церкви, который описан в послании к смирнской церкви: "И ангелу смирнской церкви напиши: «Так говорит Первый и Последний, Который был мертв и се жив. Знаю дела твои, и скорбь, и нищету (впрочем ты богат), и злословие от тех, которые говорят о себе, что они иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское. Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтоб искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни. Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквям. Побеждающий не потерпит вреда от второй смерти.»

Господь пред лицом распада выступает со скорбями, поскольку средства снисходительности и ласки, употребляемые ранее, остались безуспешными. Нет ничего необычного, хотя те христиане едва ли могли предположить, что им встретится нечто чуждое. Все же их скорби были известны Господу, и Он устанавливал им определенные границы, которые нельзя перешагнуть. Он устанавливает точно, как долго должны длиться их страдания: «Будете иметь скорбь Дней десять.» Это Он говорит к ним, как Тот, Который на собственном опыте прошел всю глубину скорбей. «Так говорит Первый и Последний, который был мертв и се жив.» Он прошел через глубочайшие страдания и даже саму смерть. Он умер за них и снова ожил. У такого Господа они могли во всех своих испытаниях найти место убежища. Он утверждает и утешает их словами: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни.» Он держит в Своих руках венец мучеников, чтобы возложить его на голову верного побеждающего.

Нетрудно установить взаимосвязь и сходство истории церкви с вышеизложенными посланиями.

Второй период истории церкви, начавшийся с 167 года

Правление Аврелия, по предвидению Божьему, было богато великими повсеместными бедствиями и несчастными случаями. Рука Господа наказывала Свой искупленный и возлюбленный народ в строгой любви, но против врагов разгорелся Его гнев. Находящаяся под предводительством Л. Феруса, римская восточная армия, возвращаясь из Азии, принесла с собой роковую чумную болезнь, которая свирепствовала в Риме. Она распространилась по империи в непостижимо кратчайший срок, и умерло потрясающее количество людей. Затем последовало сильное наводнение: Тибр вышел из берегов и затопил большую часть города Рима, уничтожив необозримые хлебные поля и закрома в городах. Естественно, за этими бедствиями последовал повсеместный голод, который унес также бесчисленное множество жертв.

Такие бедствия не могли пройти бесследно, не вызвав в язычниках с новой силой ненависть к христианам. Все бедствия, которые они терпели от «разгневанных богов», они предписывали представителям новой религии. Таким образом, на этот раз гонение на христиан началось из гущи самого народа империи. Повсеместно вспыхнуло пламя ненависти к христианам. Улицы, судейские палаты, дворцы богачей и хижины бедняков пришли в движение от разъяренных ненавистью людей: «Долой этих христиан! Киньте их на растерзание диким зверям!» Так гласил всеобщий приговор! Слабое, суеверное правительство трещало от разгневанной людской лавины и послушно исполняло ее волю. Огонь преследования, естественно, сначала обратился на руководящих братьев.

Гонения в Азии в 167 году

Гонения в Малой Азии вспыхнули с невиданной до тех пор силой. Быть христианином значило в то время считаться смертельным врагом государства, быть государственным преступником. Это дало делу совершенно новый поворот. В противовес декрету Траяна и постановлению более мягкого кесаря Адриана, а затем Антонина, христиан начали считать поголовно преступниками. Народ хватал их из домов и с нечеловеческой жестокостью предавал всякого рода мучительным казням. Если они противились принести жертву языческим богам, то без всякого рассмотрения дела их убивали. Дикие звери, кресты, костры, секира были способами убиения верных Господу слуг, которых настигали повсеместно.

Такое неслыханное варварство побудило мудрых и достойных Мелита, епископа из Сардиса, с большой смелостью выступить перед кесарем в защиту христиан. Его защитная речь, которую мы приводим здесь, проливает много света на тогдашние законы, а также на состояние органов власти. «Род почитателей Бога в Малой Азии по новому приказу преследуется, как никогда ранее, и обнаглевшие, падкие на чужое добро сикофанты (доносчики) орудуют сейчас, с дозволения приказа, день и ночь, терзая невинных. И было бы это справедливо, если бы происходило по твоему приказу, так как справедливый кесарь не допустит несправедливости, и мы охотно принимаем прекрасный жребий такой смерти, однако лишь одну просьбу приносим мы к тебе, чтобы ты сам лично познакомился с теми, на которых обрушилось такое гонение: заслуживают ли они смерти и наказания, или спасения и покоя?! Если же это решение и этот новый приказ, каких еще даже против враждебных нам варваров не издавалось, исходят от тебя лично, то тем более просим тебя не отдавать нас в жертву такому явному разбою и мародерству» (Неадр. История церкви).

К сожалению, мы не имеем никакого основания предполагать, что такой благородный призыв смог принести гонимым христианам хоть какое-то облегчение. Характер и поведение Аврелия приводят в недоумение почти всех составителей истории. Он был философом, последователем стоицизма, по природе своей человеколюбив, добродетелен, благороден и справедлив и, как утверждают некоторые, вследствие материнского воспитания по-детски прост, и тем не менее на продолжении двадцати лет был непримиримым гонителем христианства. Недоумение будет еще большим, если мы вникнем, что тогдашний проконсул никакого предубеждения или же нерасположения к этим христианам из Малой Азии лично не имел, и все же он послушно пошел на поводу ярости людей и требования закона. Однако вера смотрит поверх кесаря, правителей и народов и видит, как» князь мира сего управляет одержимыми им людьми, и за всем этим она видит Иисуса, Царя царей и Господа господствующих, Который восседает над всем и управляет всеми! «Знаю твои дела, и скорбь, и нищету... Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть... Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни... Побеждающий не претерпит вреда от второй смерти.»

Аврелий, несмотря на философию, был совершенно незнаком с любовью и властью Того Имени, Которое Одно имеет силу умиротворить человеческое сердце. Он принадлежал, как уже указывалось, к секте стоиков. Основным положением религии этих философов являлось самодовольство, что приводит к гордости и самомнению. Смирение, осознание своих грехов и потребность в Спасителе несовместимы с такими жизненными взглядами и позициями. Чем ревнивее и усерднее стоик преследовал принципы своей религии, тем непримиримее и ожесточеннее должна была становиться его вражда против Христа, против христианства.

Одно циркулярное письмо (рукописное), посланное из смирнской церкви в другую, содержит подробное сообщение о страданиях верных исповедателей Иисуса. «Они (мученики) доказывают нам, — говорится в одном месте того письма, — что они во своей плоти уже были как бы вне ее, более того, Сам Господь пребывал с ними и ходил среди них. И поскольку они находились в благодати Христа, то давали отпор всем пыткам мира.» То же самое письмо сообщает нам, как некоторые с большой самонадеянностью приходили на допрос, выдавая себя за христиан, но затем, опешив от угроз судей и трепеща при виде диких зверей, отступали, принося жертвы лжебогам. «Мы потому не одобряем таких, — присовокупляет составитель письма к этому, которые добровольно предают себя, потому что Евангелие нас этому не учит.» Только присутствие Господа Иисуса может укрепить душу, подготовить принять смерть в ужасных мучениях. Тысячи и тысячи приняли ее смиренно и весело, даже с радостью, претерпев все, что могли причинить им внешние: власть тьмы и власть Рима — четвертый зверь по пророчеству Даниила. Языческие зрители часто были изумлены страданиями свидетелей Христа, и в их сердцах возникало сострадание, но они так и не могли постичь их душевное спокойствие, любовь к врагам, готовность умереть.

Наконец мы должны познакомиться с двумя выдающимися мучениками, пролившими свою кровь во свидетельство Имени Христа. Имена их занесены на страницы истории церкви навечно. Это Юстин, по прозвищу «мученик», и Поликарп.

Смерть Юстина-мученика

Юстин был рожден в Неаполе (старом Сихеме) в Самарии. Дедушка и отец его были язычниками, вероятно, греческой национальности. В своей юности он прилежно изучал учения философских сект, но они не могли дать умиротворения его сердцу. Тогда, будучи учеником Платона, он обратил внимание на христианство, видя, как спокойно и мужественно и даже с радостью христиане принимали смерть мученика, какую праведную жизнь они вели. Через одного обращенного всего год тому назад он принял Благую Весть спасения в Иисусе, через благодать Божью обрел покой своей душе и мир своему сердцу. Он стал серьезным христианином и известным защитником христианства и словом, и сочинениями. Как учитель истинной философии, он разъезжал по городам и посещал учебные заведения. Так он прибыл в Рим.

В начале правления Аврелия Юстин был человеком весьма известным своими делами и апологией христианства. Обвиненный известным философом Крескеном, возможно, из чувства мести, он был вместе с шестью его товарищами задержан и приведен к префекту. Когда этим семи мужчинам было предложено принести жертву истуканам, Юстин ответил: «Ни один человек, имеющий здравый рассудок, не может предать истинную религию и поменять ее на заблуждение или безбожие!» «Если вы не послушаетесь, — заявил префект, — то беспощадно будете замучены!» «Мы ничего лучшего и не желаем, — отвечал неустрашимый Юстин, — как претерпеть страдания ради нашего Господа Иисуса Христа.» Шесть его товарищей заявили с ним заодно: «Мы христиане и не можем приносить жертвы истуканам.» Когда префект увидел, что его угрозы были бессильны против твердости обвиняемых, то приговорил: «Этих, которые отказались принести жертву богам и не подчинились приказу кесаря, по закону сначала должно бичевать, затем обезглавить.» Мученики возрадовались и прославили Бога. Их привели в темницу, там их бичевали, а затем обезглавили. Так упокоился в Риме один из первых отцов церкви, обретя себе славный титул «мученик», который обычно прилагается к его имени. Часть из его сочинений сохранилась до наших дней, их изучают тщательно и придают им большое значение.

Мученическая смерть Поликарпа

Способ и средства, какими этот благочестивый епископ из смирнской церкви шел навстречу своей мученической смерти, были и христианскими, и благородными. Он встретил своих преследователей с великим дружелюбием и услужливостью, не впадая при этом ни в поспешность, ни в необдуманность, что бывает иногда то тут, то там. Когда он услышал крики людей, в ярости требующих его смерти, то спокойно остался в городе, ожидая конца, который приготовил ему Бог. Выслушав настоятельные требования братьев, он все же попытался в соседней деревне найти себе укрытие. Здесь он провел недолгое время в кругу друзей, день и ночь простоял в молитве за все церкви. Однако вскоре его новое местонахождение было открыто, и были посланы несколько солдат, чтобы арестовать его и привести. Когда ему сказали, что его преследователи стоят в дверях, он попросил пригласить их, поставить перед ними пищу и питие, для себя же он попросил у них только час на молитву. Однако его сердце было настолько переполнено, чтобы излить его перед Богом, что потребовалось два часа. Его преданность, его старость (более девяноста лет), как и весь облик, производили на язычников глубокое впечатление.

Когда же старец закончил свою вдохновенную молитву, его повели в город. Проконсул, который, как мы уже ранее говорили об этом, не имел антипатии к христианам, при виде достопочтенного епископа сжалился над ним и хотел спасти его. Он уговаривал его взыскать защиты у кесаря и принести доказательство своего раскаяния. Но Поликарп стоял перед ним спокойно и непоколебимо, устремив свои глаза ввысь. Проконсул вновь обратился к нему, обещая освободить, если он отречется от Христа. На это обреченный на смерть старец спокойно ответил: «Восемьдесят шесть лет я служил Ему и видел от Него только добро. Как смог бы я отречься от моего Господа и Спасителя?» Когда проконсул увидел, что все уговоры и угрозы были бесполезны, то приказал глашатаю из цирка объявить: «Поликарп сам признал, что он христианин.» Возбужденная толпа ответила диким криком: «Он есть учитель атеизма, отец христиан и враг наших богов, из-за которого многие перестали чтить богов и приносить им жертвы.» Единодушно они требовали, чтобы Поликарп был сожжен заживо. Проконсул поступил по их желанию, и как иудеи, так и язычники поспешили собрать дров для костра. Когда старец с достойным изумления спокойствием увидел, как палачи принимают необходимые приготовления, чтобы на месте его мучения установить столб и укрепить его гвоздями, чтобы можно было бы привязать Поликарпа к нему, то спокойно сказал: «Оставьте меня так. Он, Который укрепил меня встретить огонь, даст способность прямо стоять перед столбом.» Прежде чем костер был зажжен, он помолился: «Господи, Всемогущий Бог, Отец Твоего возлюбленного Сына Иисуса Христа, через Которого мы получили познания о Тебе, Бог ангелов и всего творения, человеческого рода и Праведника, Живущего в Твоем присутствии! Я славлю Тебя, что Ты удостоил меня этого дня и часа, чтобы со всеми Твоими свидетелями причаститься к чаше страдания Твоего Христа.» Как только он закончил молитву, костер был зажжен, однако пламя уклонялось от тела верного служителя, Огонь искрился и играл вокруг, как надуваемый ветром парус. Когда это увидели суеверные римляне, то они устрашились, что огонь не имеет над ним власти. Тогда один из них простер копье и пронзил его, положив конец его страданиям.

Это описание — лишь небольшая выдержка из многих рассказов, передающих мученическую кончину досточтимого епископа из Смирны. Мы здесь не можем входить в рассмотрение многих подробностей тщательней и ближе. Между тем Господь благословил весьма ощутимо страдания Поликарпа, которые он перенес во благо христианских церквей. Ярость народа несколько поостыла, его жажда крови потухла. Да и проконсул, уставший от кровавых сцен, запретил впредь приводить христиан к судейскому трону. В этом удивительном и внезапном изменении ясно видна была рука Господня. Он определил границы этих скорбей гораздо ранее, чем христиане были брошены в огонь страданий. Теперь же настал конец этим страданиям. Никакая власть — земная или преисподняя — не могла прибавить к этому времени ни одного часа. «Вот диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять.»

Гонения во Франции в 177 году

Мы сейчас обращаемся ко второму гонению, которое наступило при правлении Марка Аврелия. Оно в основном свирепствовало во Франции десять лет спустя после начала гонений в Азии. Конечно же, в это время могли иметь место и другие преследования, однако как нам известно, об этом нет достоверных сведений вплоть до 177 года. Источник, из которого мы черпаем наши познания о подробностях этого последнего гонения, это свиток писем от церквей из Лиона и Вьенна, посланных церквям в Азии. Включали ли слова Господа относительно церкви из Смирны эти десять лет, мы не отваживаемся утверждать. Писание ничего об этом не говорит. Мы все же склонны видеть вероятность в этом, если сравнить это с содержанием того письма: «Будете иметь скорбь дней десять», и если рассматривать дело с этой позиции, то в известном месте книги Откровения один день равняется году. Нет, однако, иного повода рассматривать послание к смирнской церкви, объясняя его иначе. Мы же предоставляем на суд самого читателя это решение, а сами обращаемся к рассмотрению подробностей гонения во Франции.

Большая часть страданий французских христиан возникла из-за пребывания в тюремных камерах, где задержанные находились недели и месяцы. Многие умерли от удушливого воздуха. В этом отношении гонения на христиан во Франции далеко отличались от гонений на христиан в Азии, да и волнение было там гораздо больше, чем в Смирне. Как только христиане стали заметным явлением в обществе, их стали оскорблять, издеваться, истязать, нападали на них даже в их собственных домах, чтобы разграбить и растащить их имущество. При попустительстве государственных правителей бешенство черни разгорелось ярким пламенем. Сатрапы, ошеломленные яростью толпы, арестовали множество ненавистных христиан и бросили их в переполненные камеры, чтобы содержать их там до прибытия своего начальства. Дух гонения на этот раз не ограничивался только народом, хотя он исходил именно от него, но и государственные служащие по своем прибытии поджигали фанатичную ярость низших классов. Тотчас начался допрос задержанных, и при этом применялись пытки. Вразрез со старым римским законом не только принимались обвинения слуг в адрес своих господ, но и применялись шантаж и насилие с ужасными пытками, если слуги противились доносить на них. В связи с этим рабы охотно давали все показания, какие только от них требовали, чтобы этим избежать бичевания и пытки. По мнению государственных управляющих, было доказано, что христиане, собираясь совместно, занимались такими ужасными злодействами, что любое насилие и любая жестокость против них оправдана. Ни родство, ни положение, ни возраст, ни происхождение во внимание не принимались, не было никому никакой пощады. Феттий, молодой человек из знатного рода и видного положения, имея дух усердия и горя истинной любовью и состраданием к своим собратьям, пытался лично добиться аудиенции у самого городского управителя, чтобы доказать их невиновность. Когда же он добился аудиенции, и объяснил причину своего прихода, то управитель спросил его, не христианин ли и он. Когда же Феттий утвердительно ответил на это, то поступил приказ бросить и его в темницу. Спустя немного времени он принял жребий мученической смерти и получил венец жизни.

Также в преклонных годах епископ Пофин, который, возможно, принес Евангелие из Азии в Лион и к тому времени был свыше девяноста лет от роду, стал легкой добычей врагов, ненасытно жаждущих крови. Хотя он весьма страдал от астмы, так что он едва мог дышать, он был схвачен и притащен на судейское место. На вопрос управителя: «Кто есть Бог христиан?» — старец спокойно ответил, что он, управитель, лишь тогда сможет прийти к познанию истинного Бога, если в нем найдется истинный дух. Люди, стоящие вокруг судейского трона, соревновались между собой, кто лучше сможет излить свою ярость на этого почтенного старца. Старый, дряхлый человек был втиснут в темницу, где он попал в руки своей любимой паствы. На второй день на глазах страдающих с ним собратьев он испустил свой измученный дух.

Каким утешением и надеждой должны были звучать слова Самого Господа для слуха этих страдальцев: «Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть»! Эти слова были обращены к смирнской церкви, но, вне сомнения, стали известны и церквям из Лиона и Вьенна, которые испытали точность этих торжественных пророческих предсказаний на себе: «Вот дьявол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас.» Они знали, кто является большим врагом, большим гонителем и преследователем, хотя кесарь, управители, народ усердствовали, тем не менее они были лишь орудием в его руках. Господь же был со Своими во всех их страданиях. Он дивным образом являл силу Своего присутствия в слабых человеческих сосудах, так что подобного, можно сказать со всякой определенностью, на земле еще не было видано. Превосходство христиан над страданиями от пыток, над страхом смерти приводило в изумление толпы людей, пронзало сердца их палачей и мучителей, ущемляло гордость власть имущих. Что можно было сделать с таким народом, который молился за своих врагов и в огне, и среди диких зверей в амфитеатрах, являл невозмутимость и спокойствие неба? Мы приложим к этому только один пример, но этот пример достоин изумления и ныне и во веки веков!

Блондина, рабыня, отличается от остальных мучеников различными изощренными пытками, выпавшими на ее долю. Ее госпожа, вкусившая также мученическую смерть, опасалась, что вера ее рабыни может не выдержать такого испытания. Но да будет возвеличен Бог! Такого не случилось! Твердая, как скала, спокойная и решительная, она выдерживала изощреннейшие мучения. Ее мучители прикладывали усилия, чтобы склонить ее отречься от Христа и признать, что тайные собрания христиан служили лишь для того, чтобы творить там безбожные мерзости. Они обещали ей тотчас отстать от нее, как только она перестанет упрямиться. Но она осталась непоколебимой. Ее единственный ответ был: «Я христианка, среди нас нет никакой мерзости.» Бичевание, скамья пыток, раскаленный железный стул, дикие звери — ничто не имело на нее действий, страха не было! Сердце ее покоилось во Христе. Он держал ее в духе в Своем присутствии. Хотя в общественной жизни она стояла на низшей ступени, в ней открывалась возвышенность духа, твердость ее характера, что заслуживает нашего искреннего изумления. Все это могло состояться только через ее веру в Иисуса Христа и через силу живущего в ней Святого Духа.

День за днем Бландина была истязаема. Поскольку она была женщина и притом рабыня, язычники надеялись, что в конце концов она все же отречется от Христа и признает, что христиане виноваты и заслужили подобного наказания, так как они преступники. Однако все их усилия были напрасны. «Я христианка, среди нас нет никакой мерзости», — это было все, что могли вытянуть из нее бесчеловечные палачи. Ее непоколебимая твердость утомила, наконец, и самих жестоких, изобретательных мучителей. Для них было непостижимо, как она, несмотря на ужасные, невыносимые страдания, все еще оставалась живой. Она же среди всех мучений, не поддающихся никакому описанию издевательств, находила в Иисусе неиссякаемую силу претерпеть до конца. В упомянутом нами выше письме из Лиона, адресованном малоазиатским церквям, мы находим следующее: «Бландина была облечена такой силой, что те, которые истязали ее и пытали с утра до вечера, уставши от усердия, увидели, что она победила, что весь аппарат их пыток исчерпан, а она все еще дышит, хотя все ее тело раздавлено, везде открытые раны.»

Такая стойкость должна в нас вызвать искреннее изумление. Однако какова тайна подобной силы в такой слабой женщине? Вне сомнения, Сам Господь удостоил ее стать Его свидетельницей таким особенным способом, чтобы она стала красноречивым примером силы христианства над человеческим духом по сравнению со всеми другими религиями, которые существуют или же существовали на земле. Другую же причину ее силы должно искать в ее кротости и богобоязненности. Зная свою человеческую слабость, она совершала «свое спасение в страхе и трепете».

Когда Бландину вместе с ее участницами по страданиям вели из амфитеатра в темницу, ее сопровождали многие из ее друзей и подруг, которые старались в удобный момент выразить ей свою любовь и сочувствие, утешить и ободрить ее. Когда же она причастилась к жребию «страдальцев за Иисуса», то они тотчас отклонили это, сказав: «Мы недостойны такой чести! Борьба еще не прошла, потому это почетнейшее звание „мученик“ принадлежит только Ему, Истинному и Верному Свидетелю, Единородному, Восставшему из мертвых, Чье свидетельство запечатлено Богом до победного конца. Мы же бедные малые исповедатели.» Со слезами Бландина и ее спутники просили братьев молиться за них, чтобы они смогли остаться верными до конца. Их сила состояла в их слабости, ибо это побуждало их прибегать к Тому, Кому дана всякая власть на небе и на земле. Однако при возвращении в темницу их ожидала новая сердечная скорбь: "они нашли, что некоторые не выдержали и дали склонить их отречься от Христа, поддавшись плотскому страху. Однако те несчастные ничего тем не добились, сатана не освободил их.

По обвинению в других преступлениях они были оставлены в темнице. Бландина с другими своими друзьями со слезами молилась за этих малодушных, чтобы они вновь были восстановлены. Господь услышал их молитву, так что прежде павшие на последующих допросах оказали удивительную твердость веры во Христа и, будучи приговоренными к смертной казни, получили тот же венец мучеников.

Говоря по-мирски, уже более благородные и солидные люди, чем Бландина, были вознесены в славные обители неба с окровавленных зрелищ, как, например, Феттий, Пофин, Саректа, Натурий, Атталий. Однако и для этой свидетельницы, и для Бландины близился славный конец, когда она почувствует последнюю боль, прольет последнюю слезу. Она была приведена последний раз на допрос вместе с юношей 15 лет по имени Понтика. Обоим им было приказано восславить богов, но они оба отказались от этого с непоколебимым и с невозмутимым спокойствием. Тогда их предали на такое истязание, какое только возможно придумать человеческому варварству! Однако они все перенесли с таким терпением, что толпа была вне себя. Молодой юноша Понтика, ободренный и укрепленный молитвами своей сестры во Христе, раздавленный истязателями, почил в Иисусе.

Теперь настала очередь героической Бландины. Как мать, незаменимая для дела ободрения и укрепления своих детей, она была сохранена на последний день зрелища. Она, так сказать, отослав своих детей вперед себя, теперь желала последовать за ними. Те уже были на небесах вместе с героями-мучениками и покоились, подобно истомленным бойцам, с Иисусом в раю Божьем. После того, как Бландину бичевали до крови, ее снова посадили на раскаленный стул. Однако и это чудовищное мучение она перенесла стойко. Затем она была опутана сетью и брошена на растерзание разъяренному быку, который немалое время катал ее на арене, поддевая своими рогами. Наконец один солдат пронзил ее копьем. Воистину, блистательнейший венец славы будет возложен на эту стойкую женщину в День Господен!

Однако воспламененная сатаной слепая ярость язычников еще не достигла своего апогея. Наоборот, их преследованиям стали подвергаться даже тела убиенных святых. Преследователям не хватало их крови, они должны были иметь и их прах! Искалеченные тела замученных были собраны и сожжены, их пепел, совместно с пеплом от костра, был собран и высыпан в реку Рону, ничего от них не должно было оставаться, что могло бы осквернить их землю. Однако сильная ярость, как это бывает, стихла сама собой, зверская натура человека мало-помалу насытилась кровью, устала от кровопролития. Так случилось и здесь, ужасные преследования прекратились, так что многие христиане пережили их. Да и сами мученики были исполнены Духа Христова и укреплены им. «Да и самих преследователей, пишет Неандр, — они не проклинали, не призывали на их головы месть, и молились, чтобы им была прощена все их ужасные убийства. Уходя с земли, они оставляли за собой не месть и войну, а радость и мир, согласие и любовь» (Неандр. История церкви).

Сила молитвы

После того, как мы рассмотрели, как благодать Божья ниспосылалась с небес на Его народ мощными потоками, давая ему силу, все преодолев, устоять, теперь мы хотим упомянуть один рассказ, который был широко распространен среди христиан начала третьего столетия. Перед концом правления Аврелия произошло одно событие, которое побудило его изменить свое отношение к христианам. Это произошло именно во время похода против германцев и сарматов, в один из самых тяжких и опасных дней. Аврелий со своим войском был окружен варварами со всех сторон. К тому же солдаты его были истомлены от ран и тягот и страдали от жажды. Палящее солнце жгло их прямо в лицо, тогда как врагам оно приходилось сзади, и они, принимая во внимание это явное преимущество, собирались к последней решающей схватке. В этой чрезвычайной нужде выступил двенадцатый легион, о котором было известно, что он собран из христиан, они склонились на колени в молитве. Внезапно небо покрылось тучами, и через мгновение полился обильный освежающий дождь, солдаты начали собирать живительную влагу в свои шлемы, утоляя жажду. Незаметно этот освежающий живительный дождь превратился в сильный град, сопровождающийся громом и молниями, и обрушился на ошеломленных варваров, так что римляне одержали над ними легкую победу.

Кесарь, глубоко тронутый сверхъестественным ответом на молитву, между тем узнал, что молящиеся призывали Бога Христа, удостоил легион разных наград и издал указ в пользу христианской религии. С того события легион был назван «легионом грома». Этот знаменательный случай описан Езебием в его исторических трудах.

Как бывает с фактами, которые многократно пересказываются, обычно бывают некоторые «приукрашивания», так и в этом случае позднее, вне сомнения, кое-что присочинилось. Тем не менее, мы имеем основание верить, что действительно имел место такой божественный ответ на молитву христиан в пользу римлян. Тот случай для основ веры не представляет ничего чуждого и невозможного, хотя некоторые побочные обстоятельства справедливо вызывают размышления. Так, например, трудно поверить тому, что двенадцатый легион полностью был составлен из христиан, если иметь в виду то обстоятельство, что римский легион того времени состоял из пяти тысяч воинов.

Вне сомнения, христиане, по своем возвращении с поля битвы, рассказали об этом удивительном вмешательстве Бога как ответе на их молитву, потому могло случиться, что церковь этот случай приложила в честь и прославление Бога и распространила сообщение об этом среди всего христианства того времени. Этот факт был признан самими римлянами и утвержден более определенным образом. Они также верили, что спасение пришло с неба, но как ответ на молитву кесаря своим богам. Они праздновали событие, по своему обыкновению, росписями и статуэтками на столбах, на медалях, на полотнах. На них изображался кесарь, простирающий руки к небу в молитве, а вокруг него воины, пьющие живительную влагу из своих шлемов, а сверху Юпитер посылает на варваров громы и молнии, и они лежат, пораженные насмерть.

Вскоре после этого знаменательного события умер Марк Аврелий, философ и гонитель христиан. Смерть его повлекла за собой многие изменения. Слава империи пала, а вместе с ней и притязания на совершенство и достоинство римской религии. Христианство же, наоборот, быстро продвигалось вперед. В то время проявились одаренные и ученые люди, которые выступили в защиту христианства, умело и смело доказывая по писаниям правомерность притязаний христианства. Их называли апологетами. Их достойнейшим и одареннейшим представителем был африканец по имени Тертуллиан, который, по всей вероятности, родился в 160 году.

Просвещенные среди язычников начали чувствовать, что их религия, если она хочет противостоять наступающей силе Евангелия, должна защищаться и реформироваться. Началась ожесточенная борьба. Гельсус, эпикурейский философ, который, по-видимому, родился в тот же год, что и Тертуллиан, выступил вождем языческой партии. С этого периода времени (последние годы второго столетия) церковные сводки интересней, потому что они определенней и достоверней. Вначале мы все же снова хотим обратиться к внутренней истории церкви с самого начала ее возникновения, потому что некоторые понятия, в той или иной мере знакомые нам, зарождались в те далекие времена.