Д. Г. Беллет, Сын Божий, Глава 1 (перевод с английского)
«Единородный Сын, сущий в лоне Отца»
(Иоанн 1:18)
Могу сказать, что я боюсь рассуждений, где чувства должны воодушевлять нас, и перемещения из места живой силы в нечто вроде области понятий и теорий. Но все тайны Божьи обладают самым высоким практическим значением как для укрепления в служении, утешения в испытаниях, или расширения духовного братства.
Апостол говорит о себе и о других как о «служителях Христа» и ещё как о «домостроителях тайн Божьих.» Так и нам, по мере сил наших, следует быть служителями(то есть слугами) в личной практической готовности и преданности; терпеливыми, прилежными и упорными в трудах; и некоторые из нас могут знать, насколько они являются в этой деятельности незначительными в сравнении с другими.
Но мы также должны быть «домостроителями тайн», сохраняя нетленным и неприкосновенным уникальность божественного откровения. Рассуждающие люди не могут получить их. Для таких крест был глупостью, и «князья мира сего», приверженцы философии, которые позиционировали себя мудрыми, не знали
«тайную премудрость Божию.» Но это тайна не откроется им ни в малейшей степени. От домостроителей требуется, чтобы каждый оказался верным (1 Кор. 4:1, 2).
Опека и свидетельство личной славы Сына Божия формируют главную часть этого высокого и святого руководства. Я наблюдаю Иоанна, охраняющего эту славу с ревностью довольно своеобразной. Взять, скажем, меры и методы, рекомендованные при рассмотрении иудейских искажений и т.п. В Послании к Галатам, где простота Евангелия оправдывается, есть мольба и тоска среди серьезных и актуальных рассуждений. Но в посланиях Иоанна все даётся безапелляционно. Резюме, содержащееся в нём, вытесняет или не допускает всё, что не от помазания Святого, которое чтит Сына, а также и Отца, которое не допускает лжи пребывать в истине, и которое четко гласит: «Всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца».
Это разнообразие стиля в премудрости Духа имеет свое значение, и мы должны отметить его. Соблюдение дней или не употребление в пищу мяса являются вещами, которые на самом деле обесценивают всю славу и свободу Евангелия. Но с ними следует смириться (Рим. 14).
Но с обесцениванием личности Сына Божия примириться подобным образом нельзя.
Простое путешествие из Египта в Ханаан ещё не является истинным паломничеством.
Многие ездили по этой дороге, не будучи странниками, и паломниками для Бога.
Хотя путешествие сопровождалось всеми испытаниями и неудобствами
такой засушливой и непроходимой дикой природы, это не было божественным
или небесным паломничеством.
Просто утомительной, самоотверженной жизни, хотя и переносимой с такой моральной храбростью, которая присуща Божьим странникам на земле, не достаточно. Для того, чтобы это было путешествием Бога Израиля, должен присутствовать ковчег, который несёт народ, искупленный кровью, из Египта, и стремящийся, в соответствие с верой в обещание, в Ханаан.
Этим были заняты израильтяне в пустыне. Они должны были нести ковчег, сопровождать его, и освятить его. Они могут превозмочь свою слабость, и нести наказание и дисциплину разнообразных видов и по многим поводам; но если они откажутся от своей прямой обязанности — всё пропало.
И это действительно произошло. Скиния Молоха и звезда Ремфана были
осуждены, и это несмотря на ковчег Господний, и, таким образом, их путь переменил направление от Ханаана в Вавилон или Дамаск (Амос 5 Деян.7).
И какой ещё может быть ковчег среди святых теперь для безопасного, святого и почетного сопровождения через эту пустынную местность, если не
имя Сына Божия? Разве не эта тайна вверена нашему руководству и свидетельству? «Он, пребывающий в учении Христовом, имеет и Отца и Сына.
Если кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте
в дом и не приветствуйте его» (2 Иоанн9,10). Разделяющая стена должна
быть воздвигнута святыми между ними и позорящими Христа.
В сердце своём следует признать Господа Иисуса Сыном Божьим; и если Он
даст помощь, это будет благословением для нас.
Мы крещены «во имя Отца, и Сына, и Святого Духа» (Мф. 28:19).
Это несет в себе официальное заявление о тайне Бога; Сын является божественной личностью (в признании или утверждении этого предложения),
как и Отец, и как Святой Дух.
Это относится и к другим писаниям, дающим нам ту же тайну (что Отец,
Сын и Дух есть три Личности в одной божественной славе или Божестве) другими и более моральными способами; показывая её в её благодати и силе, и в её применении к нашей потребности, нашей жизни и нашему назиданию. Евангелие от Иоанна специально делает это, вытащив ее из своей
упорядоченной формы, как в словах крещения, и давая её для нашего
понимания, как святую для нашей верности и совести, делая это нашим владением в вере и братстве.
В связи с этим, я могу заметить, что в Евангелии от Иоанна 1:14, святые слышатся, так сказать, прерывая рассказ о славе Иисуса и
опечатывая, по их свидетельству, великую правду «Слова», облекающегося «плотью.» И, с пылом, который овладевает ими в такой момент, они нарушают или прерывают течение собственных высказываний в этом стихе. Ибо они начинают говорить о Слове, ставшем плотью, но, прежде чем они заканчивают эту мысль, они (в скобках) сообщают о Его личной славе, которую, как они говорят, видели, «славу как Единородного от Отца.» И далее, «в лоне Отца» — слова, глубоко дорогие нашим душам(ст 18). Он является «prototokos» или первородным в нескольких смыслах: и у нас есть общение с Ним,
первородным между многими братиями. Но он также является «Monogenes» или Единородный, и Он один.
Я не сомневаюсь, что Господь называется «Сын Божий» в разных отношениях.
Он называется так по рождению от Девы (Лк. 1:35). Он таков
по божественному повелению через воскресение (Пс. 2:07, Деяния 13:33).
Это верно, и остается в силе, хотя в дальнейшем будет откровение для нас
о Его божественном сыновстве. Он есть Сын, и все же получил имя Сына (Евр. 1:1-3). Матфей и Марк впервые заметили Его Сыновство Бога в Его крещении. Но Иоанн восходит ещё дальше, даже до неизмеримой, невыразимой дали вечности, и заявляет о Его Сыновстве «в лоне Отца.»
И были, я не сомневаюсь, различные опасения относительно Него, различные меры вероисповедания, касающиеся Его личности, тех, кто призвал Его.
Он Сам признаёт, например, веру центуриона, понимая, что Его личная слава выше, чем то, что Он нашел в Израиле (Мф. 8, Лук. 7). Но все это никоим образом не влияет на то, что мы слышим о Нём, что Он был Сыном «в лоне Отца,» или «что вечная жизнь, которая была у Отца», была представлена нам.
Мы не должны, возлюбленные, прикасаться к этой драгоценной тайне.
Мы должны бояться затемнить свет этой любви, в которой наши души приглашены идти на их пути на небеса. И — и это ещё более глубокая и нежная мысль,если мне хватит смелости произнести её — мы должны бояться признать любое исповедание веры (а, по сути, неверия), которое обмануло
божественную грудь её вечных, невыразимых наслаждений, и которая бы
сказала нашему Богу, что Он не знал радость Отца в Своей груди, когда Он раскрыл ее, и которая скажет нашему Господу, что Он не знал радость сына в этой груди, в которой Он пребывал вечность.
Я не могу присоединиться к этому. Если есть личности в Божестве,
а мы знаем, что есть, не следует ли допустить также, что есть и отношения между ними? Можем ли мы отбросить эту мысль? Есть ли не открываемые
вере отношения Отца и Сына и Духа, Сына Единородного и Духа?
Действительно есть. Лица в такой славе не являются независимыми, но связаны между собой. Не будет преувеличением сказать, что великий
архетип любви, благословенная модель или источник всех родственных привязанностей, присутствует в этих отношениях.
Могу ли я допустить скептическую мысль, что нет личностей в Божестве, и что Отец, Сын и Дух суть одна личность, только освещённая с различных сторон? Суть Евангелия будет уничтожена такой мыслью; и могу ли я быть доволен лукавой мыслью, что эти личности не связаны между собой? Любовь Евангелия будет затемнена таким предположением.
Однажды меня спросили, разве у Отца не было груди до рождения Младенца в Вифлееме?
В самом деле, я полностью уверен, что, как и сам вопрос предполагает, Он имел грудь в течение вечности. Лоно Отца являлось вечным жильём для Сына к неизреченной радости Отца «хранилища любви», как сказано, «невыразимой любви, которая находится выше славы, ибо слава заметна с первого взгляда, а любовь нет.»
Душа может оставаться нетронутой такими мыслями, но святые не могут их не признавать.
«Агнец Божий, грудь Твоего отца
Всегда было Твоим жилищем!»
Душа не смеет отдавать такую тайну мыслям людей. Вера будет
втянута в диспут о своей святыни с «философией и пустым обольщением.»
Даже евреи сетуют на трудности, которые для некоторых являются трудно переносимыми. Они чувствовали, что Господь, утверждая Своё Сыновство, приравнял Себя Богу. Так что, вместо того, чтобы подразумевать под Сыновством вторичную или подчинённую личность, в их представлении это являлось утверждением равенства. И, подобным образом, по другому поводу,
они рассматривали Иисуса как богохульника, потому что Он представлял Себя Богом в проповеди, которая касалась отношения сына к отцу (Иоанн 5, 10). Евреи могут, таким образом, снова и снова проклинать эту несчастную, умственную проблему, которую предлагает «пустой соблазн» человека.
Они были достаточно мудры, для того, чтобы решиться исследовать через призму человеческих рассуждений, свет, где обитает Бог.
«Никто не знает, кто есть Сын, но только Отец» (Евангелие от Луки 10:22). Это заявление вполне может сдерживать бурный поток наших рассуждений. И слово о том, что вечная жизнь явилась нам, чтобы дать нам общение с Отцом и Сыном (1 Иоанна 1:2), отчетливо являет неоценимую тайну о божественности Сына, имеющего «вечную жизнь» с Отцом.
И опять, как мы хорошо знаем, написано «Единородный Сын, сущий в лоне Отца, Он явил Его.»
Я хотел бы спросить: может ли ещё кто-нибудь, кроме Бога объявить Бога?
В некотором смысле о Боге можно рассказать. Но душа Церкви
не успокоится в описаниях Бога, хотя мудрость мира не знает ничего.
Она просит декларации или откровения о Нём, исходящее от Него Самого. Разве это не означает, что Сын в лоне является божественной личностью?
Ничто сказанное в Писании об этой великой тайне не может
удовлетворить нас, лишь вера, что Отец и Сын в славе Божества и
в отношениях отцовства и сыновства,хотя и являются равными в этой славе. «Тот, кто был с Богом в начале, такой же вечный, как Бог, будучи Сам Бог, был также Сын Божий.» «Бог позволяет многим вещам оставаться тайной, отчасти, я считаю, что Он может, таким образом, проверять послушание наших умов; ибо Он требует послушания ума от нас, так же, как Он требует послушания в поступках. Подчинение разума Богу является частью святости, и это то, что один лишь Дух может дать. Он один лишь способен успокоить и усмирить те внутренние силы разума, которые поднимаются и осмеливаются судить о Божественном, отказываясь принять то, что не могут понять; неповиновение и гордость, которые сродни непослушанию и гордости сатаны.»
Святое, своевременное предостережение нашим души! «Кто лжец,» спрашивает апостол, «как не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос?» И он тут же добавляет: « Тот антихрист, кто отвергает Отца и Сына.» И еще: «Всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца» (1 Иоанн 2:22, 23).
Это очень серьезные приговоры суда Святого Духа. И как можно ещё познать Отца, как не через Сына и в Сыне? Есть ли способ познать Его
иначе? Именно поэтому «Всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца.»
Я могу сказать: «Авва, Отче!,» в духе принятия; поэт может сказать: «Мы также Его отпрыски»; но Бог не известен, как Отец, если Сын не признан в славе Божества (Рим. 8, Деяния 17). Конечно, мы можем быть уверены в божественной власти, что если помазание, которое мы получили, пребывает в нас, мы будем пребывать в «Сыне,» и в «Отце.»
Может ли Сын быть почитаем как Отец, если Его не признавать Божеством? (Иоанн 5:23).
Вера в Него не является верой в то, что есть Сын Бога или Сын Бога, рождённый девой или воскресший из мёртвых; хотя всё это в отношении Него без всякого сомнения истинно.
Но вера от Него есть вера в Его подлинность. Я не знаю, как я могу называть Иисуса «Сын Божий,» без веры в Его божественное Сыновство. Понимание, которое было дано нам, было дано, чтобы мы знали «Его как истинного,» и верили как «в Бога истинного, даже в Его Сына Иисуса Христа», для того, чтобы мы обрели то, что «и есть истинный Бог и жизнь вечная»(1 Иоанн 5).
Разве «истина», в смысле Второго послания Иоанна «учение Христа», или учение, которое мы имеем в Писании не заключается в почитании Личности Христа? И разве не содержится в этом учении истинность Сыновства Бога? Разве не сказано «Он, что пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына»? И дверь должна быть закрыта для тех, кто не признаёт это учение; послание говорит о Нем, как о «Сыне Отца» языком, который не подразумевает Его рождение от Девы посредством осенения Святейшим Духом.
Я хотел бы ещё спросить, может ли любовь к Богу пониматься, в соответствии с Писанием, без признания Сыновства? Разве эта любовь не формируется и не вытекает из самого с этого учения?
Разве это не взывает к нашим сердцам? «Ибо Бог так возлюбил мир, что
отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.» Опять же, « В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши.» И еще: «В том проявилась любовь Бога к нам, что Бог послал Сына Своего Единородного в мир, чтобы мы могли обрести жизнь через Него.»
И снова: «Мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру» (Иоанн. 3; 1 Иоанн 4).
Разве эта любовь не утрачивает сразу свою несравненную славу,
если эту истину поставить под сомнение? Что могут ответить наши души человеку, который скажет нам, что тот, кого Бог не пощадил, но отдал Его за всех нас, не являлся Его Сыном? Как засушат сердце слова о том, что Он был только Его Сыном, рождённым от Девы, и что эти слова „Тот, Кто не пощадил Сына Своего,“ следует отнести к человеку, а не к божественному? (Рим. 8:32).
Нам следует хорошенько позаботиться о том, чтобы драгоценное Слово не было размыто потоками человеческих предрассудков, будь это предрассудки его служителя или постороннего, или просто рожденного в доме,
в который Авраам пришёл к Мориа. Было ли это с приемным сыном, или со своим сыном, с единственным сыном, которого он любил? Мы знаем, как ответить на эти вопросы. И я скажу, что не знаю, как я мог бы говорить о Сыне,
любящем меня, и отдающем Себя за меня (Гал. 2:20), если бы не обрёл Его верой как Сына в лоне Отца, Сына в славе Божества.
Сын есть Христос. Бог, в лице Сына, осуществлял всю необходимую работу для нас, всю работу, для которой требовалось помазание или Христобытие. И это он сделал личностью Иисуса. Поэтому мы говорим: „Иисус Христос, Сын Божий.“ Единородный, Христос, Иисус из Назарета, единственный.
Но исключительно в личной неотъемлемой славе, полномочиях и
в человеческом воплощении мы видим Его под этими разными именами.
Мы отслеживаем Его чудесный путь от славы к праву наследования всех вещей. Какие открытия сделаны относительно Него, возлюбленные! Читайте о Нем в Псалм. 8:22-31; Иоанна 1:1-3; Еф. 1:10; Кол. 1:13-22; Евр. 1:1-3; 1 Иоанна 1:02; Откр 3:14. Поразмышляйте о том, как Он представлен вам в этих славных писаниях. Пусть они прольют на вас свой особый свет, в чудесном сиянии которого вы увидите того, в кого верите, кто отдал всё за вас, того, кто вступил, и ступает по такому пути; и тогда скажите мне, сможете ли вы отказаться от Него или от этого?
Он находился в лоне Отца. Там лежал вечную жизнь с Отцом;
Бог, и еще с Богом. Он был выбран для замысла Бога задолго до того как верхний слой праха земного был создан. Затем Он был Творцом всего сущего
в его изначальном порядке и красоте; после этого — в их состоянии
бедствий и разрухи, Примирителем всех вещей, и постепенно,их собирателем; Он будет наследником всего сущего. По вере мы видим Его, таким образом, и таким образом говорим о Нем. Мы говорим, Он был в вечном совете, в утробе девственницы, в горестях мира, в воскресение из мертвых, в чести и славе короны на небесах, и со всякою властью, и похвалой в правах наследника и хозяина всего сущего.
Лиши Его лона Отца от вечности, и спросите вашу душу, не потеряла ли она
в своем понимании и радости от этой драгоценной тайны, таким образом, раскрытой от века и до века? Я не могу понять святой мольбы о такой вещи. Не могу я также присоединиться к какой-либо конфессии, говорящей своему Небесному Отцу, что Он отдал за меня не Своего Собственного Сына.
Если бы мы могли снабдить мысль любовью, как благословенно было бы увидеть Господа на всём Его пути к престолу славы!
И еще больше. На каждом этапе этого пути, мы видим, как Он пробуждает такой же полный восторг Бога; такова же Его радость в конце, как и в начале; хотя с этой привилегией и славой, которые Он пробудил в блаженном и чудесном разнообразии. Эту благословенную мысль Писание также преподносит нам,как Он лежал в лоне вечность,и нам не нужно — потому что мы не можем — говорить об этой радости. Это грудь была „тайником любви“, и радость, вызываемая этой любовью, неописуема...
Но когда Его Возлюбленный был поставлен как центр всех божественных операций, или основание всех Божьих замыслов, Он все еще вызывал Божий восторг. В таком месте и характере мы видим Его в П. 8:22-31.
В том дивном Священном Писании, Сын рассматривается как великий Истинный Создатель и Вседержитель всех божественных путей и целей, выбранный для замысла прежде бытия мира, также как и некоторые Писания в Новом Завете представляют Его нам. (См. Иоанн 1:03; Еф. 1:09, 10; Колос. 1:15-17).
И при всём этом он может сказать о Себе: „Тогда я был с Ним, как послушник Его; И я радовал Его изо дня в день, сам всегда счастлив перед Ним.“
Так что, когда пришло время, Сын Божий лежал в утробе Богородицы. Кто может возвещать тайну? Но так оно и есть. Но это только ещё один момент и ещё один повод для радости, и ангелы пришли возвестить о ней, и сказать о ней пастухам в окрестностях Вифлеема.
С другой стороны, в новой форме Сыну Его любви предназначено было идти другим путём, через скорби и служение в облике Сына Человеческого на земле, но всё так же праведно, вызывая невыразимую благодарность, как и будучи скрытым в вечности.
„Это Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение“, „Вот, Отрок Мой, Которого Я держу, избранный Мною, к которому благоволит душа Моя“, являются голосами Отца, рассказывающими об этой неизменной радости, в то время как Он наблюдает путь Иисуса, предначертанный Ему на этой осквернённой земле (Мф. 3;. Исайя 42).
И тот же голос: „Это Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение“, слышен во второй раз на святой горе, как и на берегу Иордана в день преображения, как при крещении (Мф. 17).
И преображение было обещанием и образцом царства, тогда как крещение — вступлением на стезю Своего служения и свидетельства. Но та же самая радость, волновавшая грудь Отца, когда Сын пребывал в лоне Его, наполняла Его грудь, в то время как око следило за одиноким странником Иисусом, исполнявшим службу в тёмном мире, или на пьедестале Царя славы в тысячелетнем мире.
Это радость в Нём, спокойная и полная радость, на протяжении всего пути из века в век: ни перерывов, ни пауз, в радости Бога, хотя различной и изменчивой радости, но в той же в полной и глубокой, пусть она продолжается и разворачивается сколько может. Тот, кто пробуждает радость, остаётся таким же на протяжение всего времени, как и сама радость. У неё одно мерило, хотя и различные источники.
Он остался таким же незапятнанным из весь в век; таким же святым в утробе девственницы, как в лоне Отца; таким же безупречным в конце Своего пути, как и в начале его; таким же совершенным в качестве слуги, как и в качестве царя; бесконечное совершенство во всём и спокойное удовлетворение покоится на всём.
Если душа была пропитана одной лишь мыслью, что этот благословенный .............. был тем самым, Кто от века лежал в божественном лоне; если бы такая мысль хранилась живой в душе Духом Святым, это бы сдерживало
многие умственные тенденции, который сейчас оскверняют душу. Тот, Кто был в утробе девственницы, был тот самый, что пребывал в лоне Отца!
Коронованный Иегова Исайи, которому поклонялся крылатый серафим, был Иисус из Галилеи! Что за мысль! Безупречный, как человек и как Бог, столь же незапятнанный посреди человечества, как и в вечном лоне; столь же незапятнанный в разгар осквернения мира, как тогда, когда ежедневно
радовал Отца до сотворения мира!
Пусть душа проникнется этой тайной, и многие встающие в уме вопросы получат сразу свои ответы. Кто будет говорить, как некоторые говорили, в присутствии такой тайны, как эта?
Пусть это слава будет обнаружена лишь душой, и рука будет снова закрывать лицо, и обувь снова будет снята с ноги.
Я считаю, что божественные рассуждения в первом послании Иоанна предполагают, что вероисповедание души зависит от того, как мы воспринимаем Сына Божьего. Потому что в этом послании, любовь проявляется в даре Сына, и любовь является нашей обителью. Так что, если я сужу об Отцовстве и Сыновстве, только как о даре семени Богородицы, градус божественной таинственности, в которой я живу, опускается. Но если я воспринимаю этот
дар как дар Сына, который лежал в лоне Отца в вечности, мое чувство любви взлетает, и, следовательно, и характер моей среды обитания повышается. Состояние души подвергается, таким образом, воздействию.
Я знаю, на самом деле, из бесед со святыми, что многие души через простоту веры, имеют большую радость от более низкого мерила истины, чем некоторые из них — от более высоких.
Но это не влияет на мысли и рассуждения Духа в этом послании, и остаётся по-прежнему верным, что любовь есть наша обитель, и что наша община
поэтому будет формироваться из любви, которую мы постигаем. И почему, спрашивается, мы должны стремиться к уменьшению интенсивности общения, и, таким образом, подвергать опасности нашу благодать в Боге?
Печаль заключается в этом (если можно говорить за других), мы мало заботимся о том хорошем, что мы имеем в Нём.
Сын, Единородный Сын, Сын Отца, освободил Себя, чтобы совершить божественное служение несчастным грешникам. Не будет ли отец страдать
от того, что грешники, для которых всё это унижение было пережито, будут лишь презирать Сына? Этого не может быть, как и Иоанн (5:23) говорит нам. Иисус заявил, что Бог был его отец, „делая Себя равным Богу.“
Вопрос заключается в том, оправдывает ли Его Бог в этом заявлении? И все же, Его не стремятся оправдывать те, кто отрицает Сыновство в Боге.
Но Отец не получит чести, если она будет не оказана Сыну, как сказано: „Тот, кто не чтит Сына, не чтит и Отца, пославшего Его.“
Дух был дан, выдохнут, воскресшим Иисусом (Иоанн. 20). Святой Дух
затем изошёл из Него, и таким образом стал Духом. Но будет ли это означать, что Он не был „Духом“ ранее в Божестве? Нет. Он был рожден от осенения Духа Святого, и так стал Сыном Божьим, но, подобным образом, не повлияет ли это на мысль о том, что он был ранее „Сыном“ в Боге?
Посмотрите еще раз на первое послание Иоанна. Там он обращается к „Отцам“, „молодым людям,“ и „маленьким детям“ (1 Иоанн 2).
И он отличает их: „Отцы“ — это те, кто „познали Сущего от начала.“
Они пребывают в „учении Христа,“ имеют „ как Отца, так и Сына.“ Рвение является в них очень мощным, если можно так выразиться.
Они слушали с глубоким вниманием души, обращение Отца через Сына (Иоанн 1:18). Увидев Сына, они видели Отца (Иоанн. 14:7-11). Они держат слова Сына и Отца (Иоанн. 14:21-23).
Они знали, что Сын в Отце, а они в Сыне, и Сын в них, и они не являются сиротами (Иоанн. 14:18-20).
„Молодые люди“ те, которые „уже победили лукавого“; лукавый олицетворяет мир, отрицающий тайну Христа (1 Иоанн 4:1-6). Но они не в полной мере властны над этой тайной, как „Отцы“, и им требуется увещевание, так что апостол продолжает предостерегать их от всего, что принадлежит миру, так как они уже одержали победу над духом отрицания Христа.
„Маленькие дети“ — это те, кто „ познали Отца.“ Но, будучи лишь „маленькими детьми“, нуждаются в предупреждении, обучении и увещевании. Их знание Отца является несколько незрелым, ещё не столь связано со знанием Сына, который „до сотворения мира.“
Поэтому Он предупреждает их об антихристах, характеризуя их как оппозицию „истине“, или „учению Христа.“ Он говорит им, что „любой, кто отрицает Сына, не имеет и Отца,“ что если помазание, которое они получили, пребывает в них, они наверняка будут пребывать в Сыне и в Отце; и что дом Отца устроен таким образом, что тот, кто не удостоился такого помазания, не сможет оставаться там. Он напоминает им, что Сын обещал жизнь вечную. И наконец, Он призывает их блюсти то, чему учит „помазание“, дабы им не пришлось краснеть от стыда в момент пришествия Христа.
Поэтому основной темой Писания является личность Сына или „учение Христово.“
Их постижение этой истины, их отношение к ней, а не их общий христианский характер определяют их деление на отцов, молодых людей, и маленьких детей. Эти обращения, поэтому, в качестве критерия берут великий объект всего Писания , а то есть Сына Божьего.
Потому что упоминание Сына Божьего пронизывает все это Писание от начала до конца.
Кровь Сына является очищающей. С Отцом мы имеем защитника; под которым разумеем защитника через Сына. »Помазание" заставляет нас пребывать именно в Сыне. Именно Сын, был послан, чтобы разрушить дела дьявола. Именно
в имя Сына нам заповедано верить. Именно Сыну было предназначено показать нам любовь. Именно вера в Сына, даёт победу над миром. Именно о Сыне мы имеем запись Божью или Его свидетельство. Именно в Сыне мы имеем жизнь. Именно Сын пришел к нам, чтобы дать нам понимание. Это и есть Сын, в котором мы находимся. Именно Сын есть истинный Бог и жизнь вечная.
Всё это сообщается нам в этом послании о Сыне Божьем; и, таким образом, именно Сын является пульсирующим сердцем всего этого писания; и апостол разделяет верующих на отцов, молодых людей и маленьких детей, в зависимости от их отношения к этой мистической Личности, поскольку постижение Её считается мерилом их души. Всё, таким образом, божественно, драгоценно и последовательно.
И в этом же самом послании Иоанн много говорит о любви и праведности, как о необходимых составляющих или свидетельствах нашего пребывания в Боге.
По ходу своих увещеваний, Он говорит об истинном и ложном исповедании Христа. Считает ли он первое живым и реальным явлением, а второе- надуманным? Он не даёт никаких пояснений. Ни малейшего намёка. Все они рассматриваются как имеющие одинаковую характеристику, и он дает нам
знать, что осуществление любви и праведности не является окончательным свидетельством рождения души в Боге, без признания и исповедания Сына.
Если бы открытые глаза Исайи не отследили путь Иисуса по городам и весям родной земли, как бы он мог пребывать в постоянном обожании? Он имел видения Его славы.
Он видел престол, высокий и вознесённый, Его кортеж, заполняющий храм и крылатый серафим, прикрывал их лица, в то время как признавали в Иисусе Божественную славу. Исаия «видел славу Его и говорил о Нем» (Ис. 6, Иоанн 12). И подобное зрелище, по вере, нам необходимо — вера в Сына, вера в Иисуса, вера в имя Его, постижение Его личности, ощущение той славы, которая скрывается за более толстым покровом, чем крыло серафима, скрывающим смиренного и отверженного землёй галилеянина.
И позвольте мне, в заключение, напомнить, что Господь говорит об употреблении мяса (Мф. 24; Луки 12). Мы должны быть осторожны, чтобы не осквернить это мясо. «Кормите Церковь Божью, которую Он приобрел Себе Кровию Своею», говорит один апостол. « Кормите Божье стадо, какое у вас,» говорит другой. И Церковь Божья или стадо Божье должны увеличиваться с «возрастанием Божьим.» Хорошо сказано! Давайте предупреждать, возлюбленные, попытки противника осквернить мясо в наших домах.
Откровения Иоанна о Сыне Божьем, и Павла о Церкви Божьей, являются мясом в нужное время, и мы не должны приспосабливать пищу, которая припасена Богом для Своих святых, под вкусы или рассуждения человека. Манна должна быть собрана, когда упадёт с неба, и принесена домой, чтобы накормить передвижной лагерь пищей ангелов.
«Я похвалю вас перед Богом», говорит один в Святом Духе, «и перед словом Его благодати, могущим назидать вас и дать вам наследие со всеми освященными» (Деян. 20:32 ).