Христос, явивший Бога

В последующих главах автор стремился изло­жить истину, касающуюся семейства Божьего. Ис­толкование начато с Христа, как явившего Отца, а затем рассмотрены различные вопросы семейст­ва, представленные в Писании. Тема обрисована только в общих чертах для того, чтобы, придержи­ваясь небольших рамок, можно было привлечь к ней, с благословения Господа, более широкий круг читателей.

Автор убедительно рекомендует данную тему читателям, поскольку среди множества вопросов духовного характера, которые постоянно возника­ют у народа Божьего, она ведет к воодушевлению и раскрытию сердца, чтобы оно было поглощено всей полнотой чувств Божьих. Во времена раздо­ров сердце склонно охладевать и черстветь, если только оно не вспомнит призыв всех детей Божь­их. Невыразимо прискорбно быть принужденным, во имя Господа и повинуясь Его слову, удаляться даже от святых, которые поступают бесчинно (см. 2Фес. 3,6), но в таком случае гораздо полезнее на­помнить себе, что наш долг любви к ним никогда не может быть уплачен. Обязательство слова Гос­подня остается всегда — «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Иоанн. 15,12).

Автор уповает и молится о том, что представле­ние общих отношений всех верующих с Богом, как их Отцом, — а также то, что все верующие равны и являются постоянной заботой сердца Отца. Сле­довательно, существует необходимость общих уз с Богом и друг с другом, — может позволить Госпо­ду по-новому выразить Свое собственное слово в силе Святого Духа для сердец Его возлюбленного Народа.

Лондон, 1883 г.

Богу было угодно являть Себя различными спо­собами и при самых разных обстоятельствах в ка­ждом веке и при всех устроениях. До креста Он от­крылся Адаму, патриархам и Своему народу Из­раилеву, но пока не пришел Христос и прославил Бога на земле, завершив труд, который Он должен был сделать, это не было выражено и имя Бога как Отца не могло быть полностью раскрыто. До этого Его окружали тучи и мрак, но как только ис­купление совершилось посредством смерти Хри­ста на кресте, завеса упала и верующие впредь могли находиться во свете, поскольку Бог во све­те. Всякое расстояние и утаивание теперь преодо­лено, и все, что есть Бог, вкупе с именем Отца, было полностью открыто. Сам Христос, Христос, извечный Сын и Слово, ставшее плотью и обитаю­щее среди нас (Иоан. 1,14), являлся откровением Отца, но до схождения Святого Духа те, перед чьими глазами произошло откровение, имели ма­ло возможностей (если вообще имели), чтобы по­нять его. Существовало немного помазанных, ко­торые созерцали Его славу как единородного с От­цом, но Иоанн Креститель не узнал Его, кроме как по указанному знаку нисхождения на Него Святого Духа, и даже Филиппу потребовалось объяснение: «Видевший Меня видел Отца» (Иоан. 14).

Следовательно, в сущности до Пятидесятницы не было познания Бога как Отца. Это станет ясно читателю, если немного проследить последова­тельные откровения Божьи, которые были сдела­ны Его народу в Ветхом Завете. Бог сказал Авраа­му: «Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт. 17,1); Моисею: «Я есмь Сущий. И сказал: так скажи Сынам Израилевым: Сущий (Ие­гова) послал меня к вам» (Исх. 3,14); и когда Он вступил в определенные отношения со Своим из­бранным народом, это произошло под именем, ка­ковое было Его именем завета с Израилем. По­смотрите все писания Ветхого Завета: там даже слово «отец» не встретится более пяти или шесть раз в применении к Богу, и в большинстве этих случаев оно использовано скорее как обозначение источника существования, нежели как указание на отношение. Все ветхозаветные святые, несомнен­но, были рождены вновь. Это следует отметить, ибо без новой жизни и новой природы они не мог­ли бы общаться с Богом; но равным образом ис­тинно то, что они никогда не знали Бога как Отца и, следовательно, не могли насладиться этими от­ношениями. Одна фраза писания определенно и убедительно подтверждает это: «Отца не знает ни­кто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Матф. 11,27).

Итак, имеется множество доказательств того, что Бог не был явлен как Отец до пришествия Хри­ста. Переходя теперь к Новому Завету, заметим, что Сам Христос, как уже говорилось, явил Отца и что именно в евангелии по Иоанну Он представ­лен нам в этом качестве. В первой главе этого евангелия сказано: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, Сущий в недре Отчем, Он явил» (стих 18). Это писание не только сообщает нам, что единородный Сын явил Отца, но и учит, что никто, кроме Его Самого, не может это сде­лать; это очевидно даже из того положения, кото­рое Он занимал, — место тесной связи и общения, которым наслаждался Он, и только Он один, что выражено словами: «в недре Отчем». Это место Он никогда не покидал; Он пребывал в нем (ибо это духовное выражение), будучи мужем скорбей, знакомым со страданиями, так же и когда Он обла­дал славой, которую Он имел с Отцом прежде, чем появился мир; и на самом кресте Он оставал­ся там, ибо Он Сам сказал: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять при­нять ее» (Иоан. 10,17), — Его смерть совершилась в послушании заповеди, которую Он получил, и это стало новым поводом для выражения любви Сво­его Отца. Далее в этом евангелии мы видим, как одному из Его учеников было позволено остаться на лоне Его, и этот же ученик стал избранным со­судом, чтобы показать в своем евангелии вечное сыновство Христа — Христа как Божества; и это в некоторой мере может помочь нам понять, что ни­кто, кроме Того, кто пребывал в недре Отчем, не мог представить Его в этом качестве и в этих отно­шениях. В божественном действует неизменное правило — мы можем говорить другим только о том, что мы сами познали в своих собственных душах. Если мы несведущи в том, о чем говорим, наши слова, какими бы ясными они ни показались, будут малосодержательны. Сам Господь утвердил этот принцип, сказав: «Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели» (Иоан. 3,11).

Давайте зададимся вопросом, каким образом Господь явил Отца? Он Сам ответил на этот во­прос. Он сказал иудеям: «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего» (Иоан. 8,10); и вновь, обращаясь к Филиппу: «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и ви­дели Его. Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не узнаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: „покажи нам Отца“? Разве ты не ве­ришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова, кото­рые говорю Я вам, говорю не от Себя (буквально: „говорю не Сам“); Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела. Верьте Мне, что Я в Отце и Отец во Мне; а если не так, то верьте Мне по самым де­лам» (Иоан. 14,7-11).

Значит, Сам Христос, во всем, чем Он являлся, в жизни, которой Он жил на земле, был откровени­ем Отца; то есть, Он был совершенным духовным проявлением Отца во всем, чем Он был, для всех, имеющих глаза, чтобы увидеть это. Как Он сказал: «Я открыл им имя Твое» (Иоан. 17,26), — имя, быв­шее в писании выражением истины, того, чем яв­ляется личность, и в этой связи оно будет, следо­вательно, обозначать истину Отца. Таким обра­зом, по мере того, как Христос проходил через мир, все качества, все нравственные черты, все совершенство ума, сердца и характера Отца — все полностью открылось, так что если бы глаза тех, кто окружал нашего Господа, были помазаны, они увидели бы в Нем живое воплощение Отца. Для плотского взгляда Он был только Иисусом из На­зарета, сыном плотника, но глаза, открытые Свя­тым Духом, видят в Нем «славу Единородного с Отцом», таким образом явившего Отца.

Но перейдем к подробностям этого чудесного откровения. Господь Сам указал два реальных способа, которыми это было сделано, — те два спо­соба, которыми человек может выразить, кто он такой. Отрывок, в котором Он говорит, что произ­носит Свои слова не от Себя, был уже процитиро­ван; и в предыдущей главе Он говорит: «Сын ниче­го не может делать от Себя, а то, что Он видел, как делает Отец» (стих 19; смотрите 8,28). Следо­вательно, Он не говорит (ибо такова суть Его ут­верждения) ни Своих слов, не делает Своих дел. Хотя Он был извечным Сыном, Он сошел не для того, чтобы творить Свою собственную волю, но чтобы исполнять волю Пославшего Его (6,38), и поэтому каждое Его слово и дело были лишь вы­ражением Его совершенного послушания; причина и того и другого кроется не в Его собственной во­ле, какой бы совершенной она ни была, а в воле Его Отца. Потому Он никогда не говорит и никогда не поступает иначе, кроме как в зависимости от Отца и в подчинении Его воли, и по этой причине Его слова и деяния были откровением пославшего Его.

Эта особенность выявляет чрезвычайно боже­ственную истину относительно Его Самого и пла­чевный контраст с нами. При том, каким Он был, Его слова являлись такими же совершенными, как и Его дела; и потому, когда иудеи спросили: «Кто же Ты?» Он ответил, как и подобало, «От начала Сущий, как и говорю вам» (Иоан. 8,25); то есть, скажем еще раз, «Его речь являла Его Самого, бу­дучи истиной». Наши слова зачастую выражают истину в большей или меньшей степени, и мы час­то бываем смущены, обнаружив, что нам не уда­лось выразить то, что мы хотели, и поэтому мы иногда производим неверное, если не ложное, впечатление посредством несовершенства наших слов. С другой стороны, каждое Его слово было совершенством, и, следовательно, как бы лучом Его собственной славы и проявлением Отца. Та­ким образом, в Иоан. 14 мы видим, что Он отожде­ствляет Свои слова со Своими делами. «Слова, — говорит Он, — которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, он творит де­ла» (стих 10). Эти слова были так же совершенны, как и дела, и они в равной степени являлись от­кровением Отца.

Мы знаем, как ценны, как величественны все за­писи о нашем благословенном Господе. Некото­рые из Его слов не были записаны (смотрите Лук. 24,27; Иоан. 21,25; Деян. 1,3), и временами мы ис­пытываем желание, чтобы это было иначе. Истина же состоит в том, что каждое запечатленное слово и каждое деяние были необходимы для совершен­ного откровения Им Отца — не более и не менее. Если бы нам было предоставлено нечто большее, более совершенное, каким и было все необходи­мое, едва ли это откровение стало бы более пол­ным. Следовательно, мы не потерпели убытка, ибо божественная мудрость и божественная лю­бовь направлены на сохранение всего, что было необходимо для славы Божьей, нашего наставле­ния и блаженства. Короче говоря, все записанное является совершенным выражением Его Самого и, таким образом, выражением Отца. Опустите всего одно слово или одно действие — и совершен­ство картины будет нарушено. Чрезвычайно необ­ходимо настаивать на этом во времена, подобные нынешним, когда люди, с одной стороны, стремят­ся к жестокой критике, результату неистового мудрствования, чтобы уничтожить нашу веру в достоверность и благословенность евангелий. Е с другой стороны, стремятся предпринять дерзкую попытку составить человеческое описание жизни нашего благословенного Господа, которое они предлагают либо как замену, либо в качестве по­яснения четырех божественных записей. Трудно решить, которая из этих двух групп более опромет­чива. Как бы то ни было, совершенно очевидно стремление обеих групп уничтожить веру в слово Божие умалить святость нашего Господа и, таким образом, нанести непоправимый ущерб душам его читателей.

Итак, Сам Господь совершенным образом явил Отца в том, чем Он был в Своей жизни на земле, но в то же время истинно то, что Его смерть была завершением данного Им откровения. Единород­ный с Отцом, безгрешный в Своем постоянном превосходстве и совершенстве, Он никогда не мог быть чем-то меньшим, чем Он был. В Его жизни не было ни мгновения, в которое Он не мог бы ска­зать: «Видевший Меня видел Отца», и, кроме того, настолько же истинно то, что Его смерть была, так сказать, венцом всего, по крайней мере в Его со­вершенном откровении Отца. Это происходило двумя путями. Во-первых, проявлением и доказа­тельствами Его всецелой преданности славе Сво­его Отца, самоуничижением и послушанием до смерти, смерти крестной. На кресте послушание было несколько иным, если можно так выразиться, — послушанием при новых обстоятельствах и усло­виях, ибо именно там Он прославил Бога в средо­точии греха, учитывая грех, соделанный грехом для нас. Таким образом, именно это Он говорил о Своей смерти, как особым основанием любви От­ца (Иоан. 10), и именно поэтому смерть Христа была завершением совершенного проявления Его собственной духовной славы (Иоан. 13,31). Во- вторых, Его смерть была необходима для полного откровения сердца Отца. «И мы видели и свиде­тельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру» (1Иоан. 4,14). Все, что есть Бог, все прису­щее Его характеру, Его святости, Его праведности, Его истине, Его милосердию, Его величию и Его любви, — все открылось на кресте Христовом, но когда мы усвоили, что Отец послал Своего Сына, и послал Его, чтобы стать Спасителем всех — иуде-ев или язычников — которые должны уверовать в Него, нам было позволено заглянуть в глубины Его непостижимого сердца. Да, «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан. 3,16)*.

Некоторую помощь может оказать дополнительный отрывок из сочинений другого автора. Он говорит: "В писаниях Иоанна обнаруживается, что там, где гово­рится об ответственности, употреблено слово «Бог», а когда и милости к нам — «Отец» и «Сын». Когда же речь идет о доброте (божественная черта в Христе) по от­ношению к миру, тогда говорится о «Боге». Нет ничего поучительнее, чем детальное изучение того, как Свя­той Дух употребляет различные имена Бога, а также нашего благословенного Господа. Значения многих писа­ний почти полностью зависят от этого.

Возможно, теперь мы лучше поймем слова Гос­пода, обращенные к Филиппу — «Видевший Меня видел Отца». Следовательно, если мы хотим бо­лее полно познать Отца, это может быть осущест­влено только посредством более совершенного познания Христа. Отцы, которым пишет Иоанн (1Иоан. 2) и которых характеризовало то, что они знали «о Том, кто есть от начала», то есть о Хри­сте, «вечную жизнь, которая была у Отца и яви­лась нам» (1Иоан. 1,2), были людьми, знающими большей частью об Отце, ибо именно во Христе, как мы уже видели, Отец был явлен полностью. Никогда не следует забывать, что одно из заблуж­дений традиционной и формальной теологии (под влиянием которой все еще находится множество душ), — то, что Христос, как Сын, был слишком от­делен от Отца. Наряду со справедливым утвер­ждением святости Бога и необходимости искупле­ния, как основания Его милосердных деяний в от-ношении людей, упускается из виду тот факт, что Христос является истинным выражением сердца Отца, характера и сущности Отца. Следовательно, когда сердце при милосердном воздействии Духа Божьего, обратилось за помощью к Христу и к дея­нию, совершенному Им на кресте, то нет смысла в удалении от Бога, поскольку Он представлен толь­ко в образе Судии. Следовательно, познание того, чем является Бог для Своего народа, что сердце Отца упокоилось в нем с радостью и удовлетворе­нием, сравнительно узко, и поэтому большинство верующих имели мало свободы в присутствии Бо­га и почти никаких познаний об их отношениях с Богом как их Отцом. Как же благословенно для всех понимание выраженной здесь истины, — что Христос является совершенным откровением От­ца, ибо тогда все, что они узнали о Нем, они долж­ны признать также в отношении Отца и, таким об­разом, обильно и все более полно наслаждаться любовью Отца. Он Сам сказал нам: «Я и Отец — од­но» (Иоан. 10,30) — одно по разуму, замыслам, на­мерениям и целям; Он в Отце и Отец в Нем, и, та­ким образом, Он неизбежно является совершен­ным выражением всего, что есть Отец.

Вероятно, может возникнуть вопрос: где мы мо­жем получить более полные знания о Христе, что­бы более совершенным образом познать Отца? Ответ на этот вопрос чрезвычайно важен. Только в писании мы можем узнать, что есть Христос. Не­сомненно, о Нем можно размышлять, но если мы избегли сетей мистицизма и воображения, то сло­во Божье должно стать основой наших размышле­ний. Следует сказать даже еще определеннее, что только откровение Христа содержится в писании, и когда Святой Дух прославляет Христа, он обра­щается к Христу и возвещает нам Его (Иоан. 16,14), все это происходит посредством Слова. Мы вправе сказать, что нельзя иначе соприкос­нуться с живым и прославленным Христом, кроме как посредством записанного слова Божьего. Хри­стос открывается душе, что дает нам особое и осознанное понимание Его присутствия, но даже это преимущество и блаженство связано с соблю­дением Его заповедей или Его слова (Иоан. 14,21.23). Преодолевая опасности человеческого мудрствования и духовного мистицизма, мы не ус­таем повторять, что мы можем постичь Христа, ка­ким Он был на земле и какой Он есть одесную Бо­га, — тот же Христос; духовная Слава Его такова же, какой она была во время Его пребывания на земле, но при различных условиях, — повторяем, мы можем узнать о Нем все только со страниц бо- годухновенного слова. Напоминание об этом вновь побудит нас к изучению писания, и в то же время удержит нас во время чтения у ног нашего благословенного Господа, подобно Марии. Мы увидим человека Иисуса Христа, но в наших серд­цах возникнет мысль о том, что Он, кого мы видим в Его деяниях милосердия и любви, кто говорит так, как никогда не говорил человек, является Еди­нородным Сыном в недрах Отца, и во всех этих деяниях и словах Он Сам есть проявление Отца. Чтение писаний в таком духе даст нам повод вы­разить благоговейное поклонение и благодарную хвалу.

Прежде чем закончить, мы можем указать на две вещи, которые совершил наш Господь, чтобы помочь Своим ученикам понять эту истину. В кон­це Его пребывания среди них Он сказал: «Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время, ко­гда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце. В тот день будете просить во имя Мое, и не говорю вам, что Я буду просить Отца о вас: ибо Сам Отец любит вас» и т. д. (Иоан. 16,25-27). Нельзя прийти к Отцу иначе, чем через Него, но Он даст им понять, что они пришли к От­цу через Него. Им следовало продолжать просить во имя Его, однако Он желает, чтобы они поняли, что Сам Отец любит их. Он хотел обратить их взор к Отцу через Самого Себя, чтобы они смогли по­знать Его и познать также то, что они были пред­метом Его любви. Это наставление нашего благо­словенного Господа следовало бы усвоить многим и в наши дни. Разве нашим душам не угрожает опасность забыть то, что Отец был явлен нам, что посредством Господа Иисуса мы пришли к Нему и что мы можем уповать на Его любовь во все вре­мена?

Второе — то, что Господь поставил Своих учени­ков в Свое собственное положение прежде, чем Он удалился от них. Он сделал это, предоставив их Отцу в молитве, которую сотворил в их присут­ствии: «Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои. И все Мое Твое, и Твое Мое; и Я прославился в них. Я уже не в мире, но они в мире, а Я к Тебе иду. Отче Святый! сообщи их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы» (Ио­ан. 17,9-11; смотрите также стихи с 16-26). Однако после Своего воскресения Он раскрывает им осо­бенность того положения, в котором они теперь оказались. «Иди к братьям Моим, — говорит Он Ма­рии, — и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Иоан. 20,17). Мы надеемся дать толкование этих слов в следующей главе, но сейчас мы обращаем внима­ние на то обстоятельство, что на основании искуп­ления, совершенного посредством Его смерти и воскресения, Господь ставит Свой народ в Свое собственное положение и в Свои отношения с Бо­гом. Отныне Бог стал известен не как Господь, Ие­гова, или Иегова-Элохим, как для Израиля, а как Бог и Отец Своего народа, поскольку это Бог и Отец нашего Господа Иисуса Христа. Поэтому мы в посланиях увидим, что все благословения, даро­ванные нам во Христе, представлены в этих двух аспектах (смотрите 2Кор. 1,2-3; Еф. 1,2-3; 1Петр. 1,3). Таким образом заканчивается евангелие по Иоанну*. *Начав с представления Слова, которое было с Богом и которое было Богом, и к тому же было извечным Сыном, и как таковым — явившем Отца, оно завершается тем, что Он в Своей нежности и любви и на основании воскре­сения ввел Своих учеников в Его собственное положение и отношения со Своим Богом и Отцом. Поскольку они еще не могли насладиться этим, Он дал им это и привел их к этому, как плод Своего собственного искупительно­го труда. Да будет благословенно имя Его!